— Отлежусь в тихом месте, и начну крейсерские операции против Альянса. А ты?
— Хочу попробовать мечту осуществить.
— Какую, если не секрет?
— Королем хочу стать. Корабли есть, люди имеются и боеприпасов полно, так что можно попробовать. Начну с Далматинских островов, осмотрюсь, пережду какое-то время, и начну войну против Сплита, Котора и Дубровника, так что если лет через пять, будешь в тех местах, то скажи любому встречному, что ты боевой товарищ Бранко Первого и тебя встретят как друга.
— Ага, — усмехнулся я, — или как врага.
— Такое тоже возможно, — согласился серб.
Прерывая наш разговор, над причалами Линдоса разнесся усиленный внешними громкоговорителями голос Скокова:
— Палубной команде — аврал! Баковым на бак, ютовым на ют, занять места согласно швартовным расписаниям! Всему личному составу и десантной партии подняться на борт!
— Ну, — я повернулся к Никшичу, — удачи тебе будущий король.
— И тебе того же, будущий приватир Кубанской Конфедерации. Хотя, может быть лучше называть тебя корсар, пират, арматор, капер или флибустьер?
— Приватир название нормальное и по сути верное, так что мне подойдет.
Попрощавшись с сербом, вскоре я был на ходовом мостике «Ираклиона». Фрегат отошел от причальной стенки, развернулся в сторону открытого моря и в сопровождении набитого трофеями и пехотой БДК направился курсом на север. Нам предстояло высадить наемников Бурова на турецкий берег и со всех ног, то есть лошадиных сил наших двигателей, уходить от погони, которая наверняка уже мчится к Родосу.
Глава 10
Нейтральные территории. Коринфский залив. 20.06.2064
Теплый южный вечер, ласковое синее море и чистая водная гладь. В открытый иллюминатор легкий ветерок приносит с берега густую смесь запахов леса, цветов, кедровой смолы и ароматного свежего шашлыка. На душе спокойно, ни волнения, ни беспокойства, ни суеты. Я сижу в кресле, в котором некогда заседал адмирал Анастас Папастратос, смотрю на окрестный пейзаж и размышляю над очень важным вопросом: какое новое имя дать боевому кораблю «Ираклион». Так и не определившись, я посмотрел на командиров нашего каперского отряда, в самых расслабленных позах расположившихся в креслах вокруг адмиральского стола, ни дать и ни взять, пираты 22-го века, отрицательно покачал головой и произнес:
— Нет, камрады, от меня нового названия не ждите. Вариантов в голове крутится много, а выбрать что-то определенное и конкретное, пока не могу. Может быть, не станем кораблю название менять?
— Надо, — за всех мне ответил капитан нашего фрегата гвардии майор в отставке Скоков. — Завтра мы в свой первый рейд уходим, так что новое название просто необходимо.
— Тогда предлагай.
— Ну, давайте назовем «Диктатор».
— Намек на Симакова?
— Нет.
— Тогда с чего бы такое название?
— Будем свою волю на Средиземном море диктовать.
— С одним-то фрегатом и БДК, на котором только половина экипажа? Нет, чего-то не очень…
— Тогда «Рейдер», «Мститель», «Черноморец», «Охотник» или «Конфедерат».
— Предлагаю сделать так, сейчас каждый возьмет кусочки бумаги и напишет по три названия, которые кажутся ему наиболее подходящими. После чего эти бумажки кинем в шапку, и на что судьба укажет, такое название и будет. Устраивает?
Мне в ответ согласное и одобрительное гудение, а значит, так и поступим. Вскоре, мы расписали то, что нам по нраву, и началась забава. Обычная армейская шерстяная шапочка камуфляжной расцветки, и в ней восемнадцать бумажек, по три от меня, Скокова, Лиды, Игнача, Крепыша и Кума. Легкая встряска, горловина открывается, и я выбираю первый листок бумаги. Читаю и объявляю результат:
— С этого момента, вольный фрегат «Ираклион» переименовывается в «Ветрогона».
— Ура-а-а, — нестройно поддержали новое название командиры.
— Кто это придумал?
— Я, — отзывается Лида Белая, которая в гардеробе адмирала Папастратоса обнаружила несколько комплектов женских вещей по своему размеру и теперь радует нас красотой оголенных плеч, которые выглядывают из отлично пошитого вечернего платья.
— Хорошее название, — одобряю я.
Сегодня, после тяжелых и насыщенных учебой и работой дней, у нас первый выходной день. Личный состав отряда отдыхает на основной палубе и делает шашлык на берегу, а мы, командный состав, собрались на последний перед боевым походом совет и обсуждаем самые разные дела нашего отряда.
После того, как наша маленькая эскадра из двух кораблей, фрегат «Ираклион» и безымянный БДК с номером 49, покинули Родос, мы направились к берегам Турции. Пересекли пролив между островом и материком, высадили на берег наемников Бурова, пожелали Каре и его бойцам удачи и полным ходом направились в сторону Кикладских островов.
На этом архипелаге, насколько мы знали, постоянно находилось несколько наблюдательных постов Критского оперативного соединения Альянса. Нам было необходимо, чтобы они нас заметили, и сообщили своему начальству о нашем курсе. Мы торопились, и вечером 24-го марта наши корабли были обнаружены. Вражеские адмиралы должны были решить, что мы стремимся проскочить Дарданеллы и пробиться в Черное море и, судя по тому, как развивались дальнейшие события, именно так они и решили.
И вот, пока Критская и Измирская эскадры, точнее сказать, те немногочисленные корабли, которые не ушли в Черное море, мчались в сторону Дарданелл и прочесывали Эгейское море, мы, как только наступила ночь, резко повернули запад и, проскочив пролив между Грецией и островом Китира, вышли из зоны, где нас могли бы искать. Дальше, было осторожное блуждание вдоль берегов полуострова Пелопонес в поисках тихой бухты, и вскоре она нашлась, небольшая, и уютная гавань в самом конце Коринфского залива.
Бойцы нашей абордажной партии и разумный пес Лихой прочесали весь берег вдоль и поперек: людей нет, все вокруг заросло лесом и кустарником, и признаков того, что в этих местах кто-то бывает, практически никаких. Единственное, что нашли, это несколько старых кострищ двухлетней давности на недалеких городских развалинах, два десятка ржавых стреляных гильз, разрушенное стойбище одичавших людей, видимо уведенных в рабство, и на этом все. В общем, войска Альянса здесь бывали, ничего интересного не обнаружили, ушли и назад не возвращались, так что гавань нас устроила полностью, и эскадра остановилась в этом месте на двадцать три дня.
Бездельничать и почивать на лаврах, было нельзя, и у нас сразу же начались тяжелые и изматывающие трудовые будни. Где-то в Черном море и на побережье Конфедерации кипели жаркие схватки, лилась кровь, умирали люди и горели города, а мы находились в относительной безопасности и должны были как можно скорее снова выйти в море. Однако для этого требовалось освоить новое для большинства из нас дело, постичь морскую науку, освоить новые военные специальности, и мы учились по четырнадцать часов в день.
Поначалу обучение шло довольно плохо, но не боги горшки обжигают, а практика великая вещь, и уже через три недели, оба наши корабля совершили несколько учебных проходов по Коринфскому заливу. Все это делалось без всякой помощи пленных моряков Альянса, и после этих маневров Скоков и я решили, что теперь мы готовы к самостоятельному походу, так что завтра нас снова ожидает простор Средиземноморья.
Однако боевой поход начнется только завтра, а сегодня у нас отдых и крайний военный совет. Большинство вопросов уже и так решено, времени для этого было предостаточно, но всегда есть что-то, о чем стоило бы переговорить еще раз и, кроме того, каждый вечер в 22.00 мы получаем пакет информации из дома, и для нас это значит очень много. Как итог, у командиров выработался уже целый ритуал, вечерний совет, чай, новости из дома и только после них отбой.
— Ну, что камрады, — вновь окинув своих боевых товарищей взором, я решил продолжить наше заседание, — раз с новым названием определились, перейдем к другим вопросам. Кум, — вопросительный кивок связисту, который пару недель назад передал командование гвардейцами Крепышу, и теперь возглавлял БЧ-4, — что с радарами?
— После последнего ремонта и модернизации на фрегате поставили AN/SPY-1, а он изначально не на этот тип судна предназначен. Из-за этого местный древний БИУС порой глючит и передача данных на орудийные системы не всегда хорошо проходит.
— Это проблема?
— Нет, — Кум отрицательно покачал головой. — По меркам флота Альянса наш фрегат один из самых боеспособных, а радарное наведение артиллерийского огня как таковое у них уже давно не используется, так что для нас это вспомогательный фактор и не более того. Сами понимаете, — командир БЧ-4 посмотрел на собравшихся, — уцелевшие со времен Черного Трехлетия корабли столько раз перестраивались и модернизировались, что исходной комплектации ни на одном нет, и то, что у нас работает РЛС, да два компьютера еще пашут, это уже само по себе маленькое чудо.
— Отрегулировать или улучшить работу системы можешь?
— Как? — он развел руками. — Здесь электронщик нужен и человек, который хорошо разбирается в компьютерной технике и программах. У нас такого нет, и среди пленников тоже. Все что могу гарантировать, это то, что РЛС фрегата сможет четко контролировать зону в 24 мили, а по максимуму 72, но это уже приблизительно и ненадежно.
— А на БДК что?
— На нем РЛС только для вида. Радар еще лет восемь назад приказал долго жить, а новый Альянсу взять было попросту негде.
— Понятно, а по другим приборам что?
— Вполне неплохо. Можем принимать и передавать информацию напрямую в Краснодарский радиоцентр, мощностей хватает, но пока мы только на прием работаем, а передачу ведем исключительно с наших радиостанций и только на Трабзон.
— Думаешь, нас смогут засечь?
— Корабельную радиостанцию в любом случае засекут. Радиопеленгаторы на каждом корабле стоят, и как только средиземноморцы поймают наш сигнал, так по пеленгу незамедлительно карательную эскадру вышлют.
— Со связью все ясно. Теперь есть иной вопрос, и он ко всем присутствующим. Что будем делать с пленными моряками Альянса? С одной стороны, они наши враги, и для средиземноморцев мы пираты вне закона, так что можем не чикаться и всех под нож пустить, а с другой, не все они сволочи и твари, и некоторые готовы влиться в наш экипаж. У кого и какие мнения на этот счет?
Молчание. Вопрос, действительно, серьезный. Просто так, с наскока, это дело решить тяжело и именно поэтому я вынес его на обсуждение всех командиров. Были бы мы где-то в лесах между Дебальцево и Харьковом, все было бы проще, клинком по горлу врага и продолжаем путь. Здесь ситуация иная, более запутанная, и тот, кто решится взять на себя ответственность за пленников, в будущем рискует многим.
— Кхм, — прокашлялся Скоков. — Предлагаю, чтобы каждый командир выбрал из пленных тех, за кого он готов поручиться и если Мечник эти кандидатуры одобрит, пленные вольются в наши экипажи. Остальных выведем на берег и пусть те, кто готов с нами сотрудничать, докажут свою преданность делом.
— То есть, ты предлагаешь расстрел?
— Да, — сказал, как отрубил капитан фрегата.
— Кто еще поддержит Максима Сергеича? — снова молчание и мое предложение: — Кто за то, чтобы поступить по плану капитана «Ветрогона»?
Один человек, Кум, «за». Трое других «против» и, не дожидаясь моего вопроса, относительно такого решения, с места встает Крепыш: