-Общего, прямо скажем,
немного. Но ведь намже нет еще и семидесяти.Дляистории это только миг.
Дров,правда,наломатьуспели порядочнои глупостей наделали, потому что
торопились и пытались перепрыгнуть через все ступеньки. А так не получается.
- Да и не может получиться, - сказал я. - Утопия есть утопия.
- Откуда ты знаешь, утопияили не утопия? - Букашев допилсвое пиво и
поставилкружку настол. - Если напролом лезть,тоутопия.Аесливсе
продумать и идти шаг за шагом...
- Слушай, - сказал я, - зачем ты мне эту хреновину порешь? Ты можешьв
Москве плести чего хочешь по телевидению и здесь дурачить местных простаков,
но не меня.Неужели ты надеешься меня убедить, чтоверишь сколько-нибудь в
коммунизм?
- Миленькиймой, явообще ни во что неверю, - усмехнулся он. - Я не
верю, а думаю. И мне кажется, что какие-то шансы еще есть.
-Шансы? - Язадохнулсяот возмущения. -После всеготого,что вы
натворили? Какие там шансы?
-Ятебеговорю:какие-то.Маленькие.Можетбыть,дажесовсем
ничтожные. Но они есть. Слушай, браток,- схватил онза штаны пробегавшего
мимо официанта, - притарань-ка нам еще пару пивка.
- Яволь! - охотноотозвалсяофицианти со всех ног кинулся исполнять
заказ.
Я изумленно посмотрел ему вслед и повернулся к Букашеву.
-Леша!-назвал яеговпервыезанашувстречу по имени. -Что
происходит? Ты же ему по-русски сказал! Как же он тебя понял?
- Да?- переспросил он озадаченно. - Я сказал по-русски? А, ну значит,
это кто- то из наших. Неважно, не обращай внимания. Это тебя не касается.
Официант принес и поставил на стол еще два масса
- Застегни пуговицу! - сказал ему Букашев насмешливо.
Рука официанта невольно дернулась к пуговице. Но он тут же опомнился.
- Их ферштее зи нихт! (2) - сказал он резко и отошел.
- Вот иработайс такими! - вздохнул Букашев. Прокалываются налюбой
ерунде Так вот что я тебескажу. Тызнаешь, я идиотом никогдане был.Во
всякие возвышенныебредни неверил.Ноивратьмне тебенезачем.Нет
никакогорезона.И еслияговорю ошансах,значит,я это делокак-то
обдумывал. Да и не только я. Ты,я знаю, о нашем руководствеочень низкого
мнения, но поверь мне, что там тоже есть люди, у которых шарики вертятся.
Я сбегал по малому делу.
- Знаешь что,- сказаля, вернувшись,-я незнаю,вертятся у вас
шарики или невертятся,я знаю только, что это все равно не имеет никакого
значения. Система прогнила, окостенела, вы все это сами хорошо знаете, но ни
на какие положительные действия вы уже все равно не способны.
-Авотвэтом, старина, тыкакраз и ошибаешься! - с неожиданной
горячностью возразил он - На что-то мы способны. И что-то сделаем
- Что вы сделаете? - Я посмотрел на него в упор.
И что-то сделаем
- Что вы сделаете? - Я посмотрел на него в упор.
Какие-то идейки имеются, сказал он, не отводя взглядаНо дело,как ты
сампонимаешь,серьезноеВтакоймногоходовойкомбинациикакбыне
ошибиться.Вотеслибможнобылозаглянутьвперед,лет,скажем,на
пятьдесят-шестьдесят, и узнать, что из всего из этого получилось При этом он
внимательно посмотрел на меня и засмеялся.
Конечно, последняя фраза меня насторожила Была она сказана случайно или
с намеком? Если с намеком, то что Букашев хотел от меня?
Я ожидал от него дальнейшего развития темы, но он о ней как будто забыл
и стал опять расспрашивать меня о моей жизни, попутно рассказывая и о своей.
Потом спросило моихпланах на лето,и я непонял, был этотвопрос
задан с какой-то задней мыслью или просто из любопытства.
Стараясьсебяникакневыдать,я сказал,что вообще-тособираюсь
отдохнуть и, возможно, в ближайшее время махну куда-нибудь...Ну, скажем...
(я ляпнул наобум)... в Гонолулу.
-Гонолулу!Гавайские острова! - мечтательно произнес Букашев.-Ты
знаешь, где только я уже ни шатался, а на Гавайях еще не бывал. Должно быть,
хорошо там. Пальмы,солнце, море и гавайки с гавайскими гитарами. Слушай, а
ты мою бывшую любовь давно не видал?
- Давно, - сказал я.
- Говорят, она стала очень религиозна.
- Со временем люди меняются, - сказал я уклончиво.
-Чепуха! -возразил он. - Они меняют предмет поклонения. Но при этом
остаются такими же, как были. Да, а тогда она мне с Вовкой-морковкой здорово
подсуропила. Я уждумал, и невылезу.Нуладно,дружок,радбылтебя
повидать.Серьезноговорю,бездураков.ХочешьвМосквукому-нибудь
чего-нибудь передать?
У меня, конечно, было кому чего передать, но не через него же.
- Слушай, сказал я. - А правда про тебя говорят, что ты майор КГБ?
- Нуда,вроде,- согласилсяон с удовольствием.- Точнее сказать,
генерал- майор.Но тебе-то что? Неужели ты думаешь,я с тобойвстретился,
чтобнатебя стучать?Нет,братишка,яиграювдругие игрыи ставлю
по-крупному.
Он подозвалофицианта и, несмотря на мое сопротивление, расплатился за
нас обоих.
Наобратномпутия, поглядываявзеркало,заметил,чтоза нами,
особенно даже не скрываясь, идет зеленый "фольксваген", но номер унегоне
франкфуртский, а кельнский. Я сказал об этом Букашеву, но он отмахнулся.
- Это наши. Не беспокойся, они едут не за тобой, а за мной.
Он попросилменя высадить егоу "ФирЯрееЦайтен", самойроскошной
гостиницы Мюнхена.
Ужевыставивногуна тротуар,он вдругспросил,неможетлион
как-нибудь при случае мне позвонить.
- Когда же ты мне позвонишь, если я уезжаю? - спросил я.