- Да так, - сказал он, по-прежнему усмехаясь. - Приехал посмотреть, где
чего дают.
Желая как-то его уязвить, я спросил, неужели ему нехватает того,что
дают в ГУМе.
- ГУМ, дружок, - сказал он мне назидательно и цинично, - существует для
тех людей, кто невкусно ест, плохо одеваетсяи кого бьют вмилиции.Кроме
того, там очереди, а я очередей не люблю. Ты незнаешь, где тут кассеты для
видео?
Я сказал, что не знаю, и спросил, что он здесь делает.
- Это неинтересно, - отмахнулся он. - Мелкие интриги.
- А я думал, ты занимаешься большой политикой, - сказал я.
- Большая политика, - возразил он, - в основном из мелких интриг только
и состоит.
Мы помолчали. Потомя спросилего, неужели он, такая важная шишка, не
боится толкаться здесь в толпе, где может оказаться кто угодно.
-Нет, мой милый, не боюсь. Здесь,среди покупателей,есть несколько
человек, которые несводят с меня глаз и берегут мою жизнь больше, чем свою
собственную.
- Ты имеешь в виду, что здесь есть ваши люди?-спросил я,упирая на
слово "ваши".
-Нуда,наши и...-Он засмеялся.-Ивашитоже.Слушай,ты
куда-нибудь торопишься?
- Нет, - сказал я. - А что?
- Так, может, нам пойти, трахнуть по кружке пивка?
- Несмотря на то что ваши люди за тобойследят, ты не боишьсясо мной
общаться?
- Другмой,-сказал он с некоторой внутреннейгордостью.- Уверяю
тебя, чтообщение с тобой мне ничем повредить неможет. Нотебеоно тоже
ничем не грозит.
- А кто тебязнает,- сказал я,желая его обидеть. - Я же не знаю, с
каким заданием ты приехал сюда.
- Скакимбы ниприехал, -сказалон, не обижаясь,- ты можешь не
сомневаться, что мокрымиделами я не занимаюсь. Для этого есть другие люди,
с которыми я, впрочем, не знаком.
Мыселив мою машину, ияповез его в ту самую пивнуюв Английском
парке, где недавно мы пили с Руди.
Сейчас мы тоже заказали по массу. ЗаказывалБукашев. Я заметил, что он
говорит по-немецкихотя и с акцентом, но без всякихошибок. Официант был в
короткихкожаныхбаварских штанахсзастежкамиподколенями.Выслушав
Букашева, он крикнул "Яволь" ипобежал исполнять заказ, а Букашев стал меня
расспрашивать омоейздешнейжизни: как я здесь освоился, с кем общаюсь и
говорю ли по- немецки. Я сказал, что мой немецкий гораздо хуже,чем его, но
на бытовые темы кое- как объясняюсь. По-прежнему усмехаясь, Букашев заметил,
что, как быни недоступен был для меня немецкий язык, онвсе же не труднее
якутского, который при иномповороте судьбы мнепришлось быосваивать.И
даженамекнул, что в решениимоей судьбыи ему пришлось принять некоторое
участие, причем он как раз был против "якутского" варианта.
- Другие были за? - спросил я.
- Другие были за? - спросил я.
- Не все, но некоторые были.
- А ты почему был против?
-Уменя былотрипричины,дружок,-ответилон невозмутимо.-
Во-первых,я, если тыпомнишь, смолоду готов был творить добро впределах
разумного. Во- вторых, у меня к тебе есть некоторые сентиментальные чувства.
А в-третьих, мне, честноговоря, нравится,какты пишешь. Ясчитаю, что,
несмотрянавсеглупости,которые тынаделал,былобыпростообидно
использовать такой талант на лесоповале.
Тут жеон стал меня убеждать (и как мнепоказалось, вполне искренне),
чтобы я не терял время, а писал.
-Длякогописать-то?-спросиля.- С моимчитателемвыменя
разлучили.
- Ну, не надо преувеличивать, - сказал он. - Отчасти разлучили, отчасти
не разлучили. Страна у нас большая, границы длинные,народу ездит до черта,
за всеми, кто чеговезет,не уследишь. Ясам, между прочим, книжек твоих,
так чтоб не соврать, штук пятьдесят-шестьдесят провез. Да и сейчас парочку с
собой захвачу.
- Чудныевы,большевики, люди, - сказаля. - Сами писателятравите,
сами изгоняете, потом самижеего книги возите контрабандой. Развеэто не
идиотизм?
-Идиотизм,-согласился охотно Букашев. - Идиотизмчистой воды. Но
ничего сделать нельзя. Система, понимаешь ли, идиотская.
Я посмотрел на него недоуменно.
- Значит, ты тоже, - спросил я, - понимаешь, что система идиотская?
- А что? - сказал он.- Чтотебя удивляет?Система идиотская, и я ей
служу, носамя необязан бытьидиотом.Идругиенеидиоты. Всевсе
понимают, но ничего сделать не могут.
- Странно,-сказал я.-Если вы все понимаете,почемубывам не
попытаться как- то изменить положение? Власть-то в ваших руках.
- Власть-то в руках. Да только как ею воспользоваться? Ну вот представь
себе, допустим, она тебе дана, эта власть. Что бы ты с нею делал?
-У-у! -завопил ятак, что проходивший мимо с дюжиной кружек официант
покосился на меня испуганно. - Даесли бы уменя эта власть оказалась хотя
бы на неделю, я прежде всего разогнал бы к черту всю вашу партию.
-Этопонятно,-сказалБукашев,моимкощунствомнискольконе
возмутившись. - Ну разогнал бы, а дальше что?
- Не знаю, что дальше, - сказал я. - И даже знать не очень хочу. Но что
бы ни было, все было бы лучше вашей бездарной власти.
-Ишь тыкакой!-Он посмотрел на меня сквозь кружку. - Ты, я вижу,
стал законченным антикоммунистом.
- Чушь! - возразил я. - Никем я не стал.Против так называемых идеалов
коммунизма я ничего не имею. Свобода, равенство,братство, стирание границ,
отмирание государства, откаждогопо способностям, каждому по потребности.
Что общего это имеет с тем, что вы наворотили?
-Ты прав,-сказал он, стираяс губ пену.