- Когда же ты мне позвонишь, если я уезжаю? - спросил я.
- А,ну да! -сказал он. - В Гонолулу. Я и забыл. Но ты ж не навек туда
едешь. При этом он пристально на меня посмотрел. - Когда-нибудь ты вернешься
и, может быть, даже захочешь мне рассказать, как там живут гонолульцы. Так я
тебе позвоню. Номер твоего телефона у меня есть.
Было похоже, что он знает обо мне больше, чем я думал.
Впрочем, меня это особо не волновало.
Отъезжаяотгостиницы,яувиделприпаркованныезаугломзеленый
"фольксваген". Потом,подороге домой, я всевремя поглядывал в зеркало и
сделалнесколько проверочных маневров с заездом в глухие переулки итупики
"Фольксваген" не появлялся, никаких другихпризнаков слежкиянезаметил
тоже.
По дороге я включил приемник, который у меня всегданастроен на первую
программу советскогорадио.Передавали концерт по заявкам тружеников моря.
Сначала неизвестный мне чтец-декламатор читал отрывки из "Медного всадника",
потом оркестрБольшого театраисполнилтанец маленьких лебедейиз балета
Чайковского.
-Атеперь,- объявиладикторшасладкимголосом,-в исполнении
народной артистки Советского Союза... прозвучит украинская народная песня...
- "Гандзя-рыбка"! - сказал я вслух и как в воду глядел.
Сколькоя себяпомню,во всех концертах,демонстрирующихнебывалый
расцвет многонационального искусства в моей стране, всегда исполнялисьодни
и те же песни. Еслирусские, то обязательно или "Среди долины ровныя",или
"Вдоль поПитерской", а украинские илиотрывок из "Наталки-полтавки",или
вот эта самая "Гандзя".
Як на мэнэ Гандзя глянэ,
В мэнэ зразу сэрце въянэ,
Ой, скажите ж, добри люды,
Що зи мною тепер будэ.
Не знаю почему,ноименно "Гандзя"исполнялась на всех торжественных
концертах,посвященныхпартийнымсъездамиДню милиции илиеще чему-то
подобномпричем исполнительница во всех случаяхиво все времена была как
будто одна и та же: высокая и полная тетя в черном бархатном платье до пят и
сбольшимвырезомна пышнойгруди. На грудьэтуона клала руки, как на
подставку,заламывалапальцы и, лукавожмурясь,заливаласьинфантильным
меццо-сопрано:
Гандзя - рыбка,
Гандзя - птычка,
Гандзя - цяця, молодычка...
Божемой, думал я,неужели в этой странеи вправду никогда ничего не
изменится?
ЗВОНОК ИЗ ТОРОНТО
Я был в самом разгаре сборов, когда вдруг раздался звонок из Канады.
Привет, старик, говорит Зильберович.
А, - говорю, - привет, как жизнь?
В трудах, - просто отвечает он. Ты чем-нибудь занят?
В каком смысле? Сейчас или вообще?
Ну, сейчас и вообще.
Ну, вообще-то говоря, занят.
Так вот, бросай все, бери билет, и чтоб завтра ты был в Торонто.
Я просто опешил от такого предложения.
Ты что, говорю, милый,одурел,чтоли, совсем?Чего это я вдруг все
брошу ииз Мюнхенапомчусь в Торонто?Да чтоже,мне делать, по-твоему,
нечего, в такую-то даль переться?
Старик,этотвопроснеобсуждаетсяВТоронтозаарендуешькар,
какой-нибудь небольшой, незаметный, выедешь на хайвэй, тамвозьмешьшестой
экзит, проедешьровно два майла,на шулдереувидишь голубой "шевроле". На
крыше антенна, на заднем стекле жалюзи, номер замазан грязью.Фолуй за этим
"шевроле", особо не приближайся, но из виду не выпускай. Все! (3)
Идиот!закричаля.- Преждечем отдавать приказы ты хотьпо-русски
научился бы как-нибудь говорить.
Но эти слова услышала только моя жена, трубка на другой стороне планеты
была положена.
- Что такое? - спросила жена встревоженно. - Кто это звонил?
- Не поняла, что ли? Конечно, Зильберович.
- И чего он хотел?
Я рассказал.
Жена вспылила. Не столько на Зильберовича, сколькона меня. Да что это
такое! Да с какой стати? Может быть, мы вообще уже прощаемся навсегда, у нас
осталосьнесколько дней, но ты и их готов потратить на кого угодно,только
не насемью. Это ты сам виноват, ты сам себя так поставил, что они стобой
позволяют себе обращаться как с мальчиком. Подумаешь, он вообразил себе, что
он пуп земли, а ты к нему будешь бегать, как только он тебя пальцем поманит.
Это она, конечно, имела в виду не Зильберовича.
Яейсказал,чтосамглубоковозмущен,накаждыйпризыввовсе
откликаться не собираюсь и ни в какое Торонто, разумеется, не поеду.
Яговорилэтовполне искренне, злясьбольше всего на себясамого и
одновременно удивляясь той странной психической силе, которая действовала на
меня, несмотря на разделяющее нас фантастическое расстояние.
Эта сила меня каким-тообразомгипнотизировала, выводила из состояния
равновесия,никакиереальнообъяснимыепричиныневынуждалименяей
подчиниться, но неподчиниться ей я мог, только оказав отчаянное внутреннее
сопротивление.
Непонятно?
Попробую объяснить попроще.
Зильберовичзвонилмнене отсвоего собственного лица (собственного
лица у него никогда не было), а по поручению другого человека. Этому другому
яне был подчиненпо службе,не зависел от него материально, на положении
моих дел его отношение ко мне никак не могло отразиться.
Ну если бы я его хоть как-нибудь почитал и по этой причине готов был бы
кидаться со всех ног, выполняя его распоряжения, так ведь и этого ж не было.
Большетого,вмоихглазахонсосвоимипретензияминавладение
окончательной истиной вообще выглядел фигурой комичной.