Сейчас он выглядел чуть получше, чем когда она видела его в последний раз.
Послышалась резкая трель, и Патрик приложил телефонную трубку к уху.
– Донахью, – сказал он, прикрывая свободной рукой другое ухо, и стал вертеться, пытаясь улучшить слышимость. – Забери меня приблизительно через час, – продолжал он. – Если я поеду сейчас… Нет, не настолько. – Он внимательно посмотрел на Кэт. – Да, возможно, удастся что‑нибудь разузнать. Верно, Джон Пасмор еще не вернулся с обеда? Нет, все в порядке. Я поговорю с ним позже. – Он нажал кнопку «отбой» и опустил телефон. – Труба зовет.
Кэт, немного разочарованная, подняла брови, поддразнивая его.
– Что‑нибудь получше?
Патрик слегка откинул голову.
– «Есть многое на свете, друг Горацио», [2]а не одни мокрые кладбища.
– Особенно если на этих кладбищах торчит за тебя кто‑нибудь другой?
– Естественно, к этому‑то я и клоню. Не можешь ли ты дать мне знать, если обнаружится что‑нибудь стоящее?
– Мне придется быть поосторожнее, – сказала она. – В газете подняли шумиху насчет утечки информации.
– Не беспокойся об этом. Обычная сделка. Это хорошие деньги.
Кэт улыбнулась:
– Конечно.
– Это поможет тебе завоевать известность в Лондоне. Ты же не хочешь всю жизнь носиться как пожарная лошадь по Суссексу?
– В то время как я могу носиться как пожарная лошадь в Лондоне.
– Ну, там пожаров побольше. – Патрик усмехнулся. – Позвони мне, если тут что‑нибудь произойдет.
– А как насчет того лучшего репортажа, на который ты отправляешься?
– Это за пределами Суссекса. На юге Лондона.
– Так! – воскликнула Кэт негодующе. – Мы тут не в деревне. Мне разрешается делать репортажи из южного Лондона, если новость того стоит.
– Да ничего такого, просто кошка застряла на крыше. – Патрик подмигнул и был таков.
Кэт зашла в церковь, чтобы укрыться от холода и дождя.
Церковный служитель протирал потиры для причастия. Это был человек лет под семьдесят, с поредевшими волосами. Когда‑то, по‑видимому, очень полный, он теперь сильно усох и съежился.
Он был рад поговорить. Да‑да, он полагает, что слышал что‑то вроде ударов вечером во вторник, после похорон Салли Дональдсон, но ничего никому не сказал, пока через несколько дней ему не стало известно, что и другие тоже что‑то слышали. Он знал Салли всю ее жизнь и вкратце рассказал Кэт ее биографию, назвал имена некоторых ее родственников и даже дал несколько адресов.
Когда Кэт вернулась к ораве репортеров, неожиданно пронесся оживленный шепоток – подкатил синий «воксхолл», из которого выбрался Деннис Фолк, представитель полиции по связям с общественностью. Не успел он прикрыть дверцу машины, как репортеры бросились к нему, словно мотыльки на огонь. У Фолка был довольно лукавый взгляд и редкие прилизанные волосы, новенький синий макинтош плотно облегал его плечи. Деннис Фолк картинно вытянул руку вперед.
– О'кей, – сказал он и вынул из кармана пиджака свернутый лист бумаги. – У меня есть заявление.
Сам бывший репортер, он был знаком с большинством журналистов. Фолк стал зачитывать с листа:
«В связи с сообщением об относительно необычных стуках, доносившихся из могилы покойной, а также на основании запроса мужа покойной коронер Восточного Суссекса, доктор Стэнли Гибсон, дал разрешение на эксгумацию останков миссис Салли Дональдсон, погребенной 16 октября сего года. В соответствии с параграфом двадцать пятым Акта о погребении от 1857 года министерство внутренних дел выдало лицензию на эксгумацию, которая будет проведена после наступления темноты сегодня вечером, в понедельник 22 октября, и до завтрашнего рассвета – вторник 23 октября».
Он сложил листок и запихнул его в карман.
Последовало короткое молчание. Полицейская машина съехала с холма и запарковалась напротив.
– Вы не могли бы пояснить нам, почему эксгумация будет проводиться после наступления темноты, мистер Фолк? – спросила Кэт.
Фолк одарил девушку ласковой, покровительственной улыбкой, которая привела ее в бешенство. Казалось, он упивался своей осведомленностью.
– Все эксгумации в нашей стране проводятся после наступления темноты, чтобы сохранить секретность и свести до минимума неприятное впечатление.
– Но, мистер Фолк, из могилы слышались звуки. Разве это не говорит о том, что дело не терпит отлагательств? Почему нельзя начать раскапывать могилу сразу же, если есть хоть малейшая надежда, что погребенная еще жива?
– Насколько я понимаю, коронер изучил медицинское заключение, выслушал свидетелей и пришел к соответствующим выводам. По его мнению, нет никаких доказательств, свидетельствующих о преждевременном захоронении, и, конечно, никакой надежды, что миссис Салли Дональдсон до сих пор жива.
– Пресса будет допущена? – спросил Джим Барнхоуп.
Фолк скрестил руки за спиной, выставил вперед свою цыплячью грудь и слегка отклонился назад, раскачиваясь на каблуках.
– С наступлением темноты кладбище будет закрыто для посторонних, а прессу попросят не фотографировать то, что будет происходить за ширмой.
– Мистер Фолк, – почтительно произнес Родни Спарроу, – мы располагаем информацией, что мистер Кевин Дональдсон, супруг покойной, в данный момент находится на кладбище. Нам хотелось бы услышать его комментарии.
– Мистер Дональдсон находится в состоянии сильного эмоционального стресса. Он дал понять, что в настоящее время не желает ни с кем разговаривать.
Показалась машина – «вольво» белого цвета, за ней – зеленый фургон. Двое угрюмых мужчин в черных костюмах вышли из «вольво», их лица застыли, как гипсовые маски. Из фургона выбрались трое мужчин в комбинезонах, открыли заднюю дверь и начали выгружать тяжелые пластиковые мешки.
Рой Пиннер из «Лидера» наклонился к Кэт:
– Негашеная известь. В могилах полно микробов. Если заразиться от разлагающегося трупа, умрешь за одну минуту. Самая заразная вещь в мире.
– Мистер Фолк, так почему все‑таки не допускают прессу? – спросил кто‑то.
– Обычные правила, по причине гигиены и из соображений сохранения информации частного характера.
– Не могли бы вы сказать нам, кто будет допущен?
– Только могильщики, похоронное бюро, близкие родственники, представитель коронера и служащий санитарно‑эпидемиологической службы.
Люди в комбинезонах выгрузили из фургона большой продолговатый сбитый из досок ящик и потащили его на кладбище. Кэт смотрела как завороженная.
Фотоотдел «Вечерних новостей» проверил свои архивы и обнаружил свадебную информацию этой пары. Кэт ее еще не видела. Интересно, как выглядела Салли Дональдсон. На мгновение Кэт попыталась представить живую девушку в тесном темном ящике под землей за ширмой. Как же узнать, что там происходит? Кэт снова стала смотреть в сторону кладбища. Нет, не может быть, чтобы она была жива. Господи, только не это!
Мужчины в комбинезонах вернулись и унесли за зеленую ширму мешки с негашеной известью. Кэт поняла: ее репортаж теперь там, за ширмой. Именно там и драма, и чувства, и возможный кошмар. За ширмой откопают гроб и откроют крышку.
Кэт выскользнула из толпы журналистов, которые продолжали забрасывать Фолка вопросами, обошла их сзади и взяла ключи от служебного «форда» у Эдди Бикса, который все еще оставался на своем посту в задней комнате с видом на кладбище. Потом быстро спустилась к дороге, села в машину, включила телефон и порылась в его памяти, выискивая нужный номер.