– В настоящий момент, милочка, у меня, пожалуй, есть все, чего я хочу.
Что он имеет в виду? Что хотел засадить ее в эту яму? Хотел причинить ей страдания? Существует лишь один способ все прояснить. Спросить в лоб. Она собралась с духом и повернулась лицом к невидимому собеседнику:
– То есть все, чего ты хочешь, – это приковать меня цепью в подвале, так?
Он негромко засмеялся:
– О нет, гораздо больше.
Клара вынудила себя продолжать, обострить конфронтацию:
– Мне холодно, страшно, я проголодалась. Это то, что ты хочешь?
Лестница заскрипела, похититель переступил с ноги на ногу.
– Пока и этого достаточно, – ответил он.
Хьюго отнес Пиппу в постель далеко за полночь. До четырех утра он сидел на стуле перед телефоном, пока его не одолела тяжелая дремота. Ему приснилось, будто Пиппа карабкается по лесам на какую‑то башню, беззаботно наступая на узкие планки, как вдруг позади нее вырисовывается темный и уродливый силуэт. Во сне Хьюго пытался предупредить дочку, но его удерживал ухмыляющийся манекен, связавший его руки липкой лентой.
Он вскрикнул и проснулся. Из расположенной этажом выше спальни Пиппы Хьюго услышал высокий пронзительный звук, жуткий и как будто издаваемый не человеческим существом, – что‑то вроде серии коротких испуганных выкриков, постепенно перерастающих в вой.
– Пиппа? – сонно пробормотал Хьюго. – Пиппа! – Через мгновение он уже вскочил со стула и выбежал в коридор. – Пиппа! – кричал он, взбегая по лестнице и спотыкаясь чуть ли не на каждой ступеньке. – Все в порядке! Папа с тобой.
На лестнице в пижаме появилась Триш. У нее был испуганный и растерянный вид. Он взял ее за локти и отодвинул со своего пути, смутно ощутив через шелк теплоту ее кожи.
Пиппа сидела на кровати. Глаза широко распахнуты. Изо рта ее рвался тот ужасный пронзительный звук, перерастая в крик. Хьюго присел на кровати рядом с девочкой:
– Пиппа, милая, все хорошо. Просто тебе приснился сон.
Она начала лепетать:
– Человек… человек… ужасная маска… – Лепет перешел в крик. – Мамуля! Он забрал мамулю. Человек‑паук забрал мамулю! Он спрятался в саду! Он поднимается вверх по стене!
Хьюго почувствовал, что у него от ужаса волосы встали дыбом. Он начал трясти Пиппу. Она задохнулась и, казалось, пришла в себя. Уставилась на отца бессмысленным взглядом, а потом разразилась рыданиями. Хьюго прижал ее к себе. Кожа девочки горела, она вся тряслась – страдания ребенка оказались непосильны для Хьюго, он с трудом сумел удержаться от стона. Попытался утихомирить дочку, поглаживая ее по волосам, потирая спину, но она продолжала трястись и всхлипывать. Наконец к дверям спальни подошла Триш. Хьюго беспомощно пожал плечами, и, расценив это как приглашение, она вошла и слегка коснулась его плеча:
– Позвольте мне.
Хьюго отвел руки дочери от своей шеи. Мгновение она цеплялась за него, затем ухватилась за Триш:
– Я п‑пыталась остановить его, Триш! Честно, пыталась!
– Я знаю, милая, – успокаивала Триш, – знаю. Ты вела себя очень храбро.
– Он… он т‑толкнул меня. Я упала и ударилась! – выкрикивала Пиппа.
Триш шикала и утешала ее, напевая вполголоса. Хьюго нерешительно топтался возле двери.
– Ложитесь спать. Попытайтесь немного отдохнуть, – сказала Триш через голову Пиппы. – Я приду позже.
Два констебля были поставлены у двери музея, чтобы удерживать орды репортеров, которые появились здесь еще ночью. Продрогшие, они клубились у входа в ожидании новостей, притоптывая и выдыхая облачка пара в морозный воздух.
Продрогшие, они клубились у входа в ожидании новостей, притоптывая и выдыхая облачка пара в морозный воздух. Вообще‑то газетчики вели себя мирно, но стоило им заметить полицейского офицера, как толпа заволновалась, люди начали, толкаясь, протискиваться внутрь, громко выкрикивали вопросы, всеми правдами и неправдами боролись за лучшее место и утихли только тогда, когда офицер (а это был инспектор Лоусон) исчез в здании.
– Разрази меня гром! – воскликнул Лоусон, вбегая в комнату для совещаний, и резко остановился. – Вот это я понимаю – неожиданный поворот! – Он был ошарашен количеством собравшихся здесь копов.
– И неплохой поворот, – с улыбкой заметил Макатиер.
Два часа спустя Лоусону показалось, что громадная, как ангар, комната съежилась и уже не способна вместить новых сотрудников. Детективы обменивались приветствиями, здоровались с друзьями и знакомыми, которых давно не видели. Еще вчера пустая и холодная, сегодня комната для совещаний наполнилась гомоном, в ней стало душновато: включенная система центрального отопления время от времени издавала вибрации и стоны, будто желая убедить, что она тоже работает на пределе возможностей.
Лоусон заметил несколько возбужденных молодых лиц. Наверное, это стажеры, только‑только закончившие обучение. У него сохранились яркие воспоминания о своем собственном первом расследовании. Тогда Лоусон считал, что его статус очевиден даже в гражданской одежде. Так оно и было, вот только выделяли его юность и неопытность. А сколько он в том деле наломал дров!..
Макатиер призвал присутствующих к порядку, и сорок с лишним лиц – нетерпеливых, серьезных, светящихся энтузиазмом – разом обратились к нему. Он переводил взгляд из одного угла комнаты в другой, словно хотел добиться внимания каждого.
– Прежде всего, – начал старший инспектор, – я хотел бы поприветствовать новых членов команды. Нам позарез нужны были новые люди на борту.
Из угла, где собрались копы, с самого начала работавшие над делом, донеслись иронические восклицания.
– Похититель до сих пор так и не связался с мистером Паскалем, – продолжил Макатиер. Из дальнего угла к нему с трудом пробивался один из констеблей. – Но у нас имеются результаты по‑квартирных опросов. Живущие поблизости люди слышали два удара, вслед за тем как фургон похитителя рванулся с места. Сначала он столкнулся с «рено» – этот автомобиль уже вычислили. Другой автомобиль, серый или серебристый «лексус», был замечен, когда уезжал с места преступления. Необходимо выяснить, кто его владелец. И еще: фургон, соответствующий описанию транспортного средства подозреваемого, видели на Гровенор‑авеню за несколько дней до похищения Клары Паскаль.
– Вы считаете, что тогда он следил за ней от ее дома, сэр? – спросила Янг.
Констебль вручил Макатиеру записку.
– Я хотела напомнить, – начала Янг, заливаясь румянцем, но решительно блестя глазами, – что у школы до вчерашнего дня не было замечено ничего необычного. И, как правило, девочку в школу отвозила не мама, это делала ее няня.
Поскольку Макатиер был занят – набрасывал на клочке бумаги ответ на полученную записку, слово взял Лоусон.
– Справедливое замечание, Янг, – сказал он. – Если это фургон подозреваемого, соседи бы его описали. А у нас по фургону нет никаких зацепок. Пока нам известно только, что водитель был мужчина, есть его приблизительное описание. Эксперты работают над анализом волокон и делают ДНК‑тест образцов, взятых из‑под ногтей дочери.
– Если он числится в нашей базе, мы найдем его, – добавил Макатиер, вручая свой ответ констеблю. – Ну а теперь я обращаюсь к тем из вас, кто плохо знаком с процессом расследования уголовного преступления.