Причем не один раз. Словно ее обуяла совершенно необузданная ярость.
Он поискал блокнот и ручку. Вышел в коридор, но тотчас вернулся: забыл очки. Всё, можно идти.
Вопрос, в сущности, только один, думал он, направляясь в комнату для допросов. Единственный вопрос, на который важно получить ответ.
Почему они это сделали?
То, что им были нужны деньги, скорее отговорка, а не ответ.
Ответ надо искать гораздо глубже.
4
Соня Хёкберг выглядела совсем не так, как Валландер себе представлял. Он, правда, не смог бы описать, какой она ему виделась, но безусловно не похожей на ту, что сидела в комнате для допросов. Перед ним была девушка небольшого роста, худенькая, чуть ли не прозрачная. Светлые волосы до плеч, голубые глаза. На вид родная сестра мальчишки с икорного тюбика. Аккурат под стать этому Калле, думал он. Ребячливая, жизнерадостная. И уж никак не дуреха с молотком, спрятанным под курткой или в сумке.
Адвоката ее Валландер встретил в коридоре.
‑ Держится она очень собранно. Но я не уверен, что она отдает себе отчет, в чем ее подозревают, ‑ сказал Лётберг.
‑ Она не подозреваемая. Она созналась в содеянном, ‑ веско вставил Мартинссон.
‑ Молоток. Вы нашли его? ‑ спросил Валландер.
‑ Она засунула его под кровать. Даже кровь не стерла. А вот вторая девчонка выбросила нож. Ищем до сих пор.
Мартинссон отправился по своим делам. Валландер и адвокат вместе вошли в комнату для допросов. Девушка с любопытством смотрела на них. Без малейшей нервозности; Валландер кивнул, сел на стул напротив. На столе стоял диктофон. Адвокат тоже сел, так, чтобы Соня Хёкберг видела его. Валландер долго смотрел на нее. Она глаз не отвела. И вдруг спросила:
‑ Жвачки не найдется?
Валландер покачал головой. Взглянул на Лётберга, тот тоже покачал головой.
‑ Посмотрим, возможно, немного погодя организуем тебе жвачку, ‑ сказал комиссар, включив диктофон. ‑ Сперва мы побеседуем.
‑ Я уже все рассказала. Почему мне нельзя жвачку? Я могу заплатить. Ни слова не скажу, если не дадите жвачку.
Валландер подвинул к себе телефон, позвонил на вахту. Эбба наверняка все устроит, подумал он. Но, услышав в трубке незнакомый женский голос, вспомнил, что Эббы там нет. Она уже полгода на пенсии, а Валландер до сих пор не привык. Вместо нее работала молодая женщина лет тридцати, Ирена, которая раньше служила секретарем у врача и за короткое время сумела снискать симпатию всего полицейского управления. Но Валландер скучал по Эббе.
‑ Мне нужна жевательная резинка, ‑ сказал он. ‑ Не знаешь, у кого можно позаимствовать?
‑ Знаю, ‑ ответила Ирена. ‑ У меня.
Валландер положил трубку, пошел к Ирене.
‑ Для той девчонки? ‑ спросила она.
‑ Быстро соображаешь, ‑ похвалил Валландер.
Он вернулся в комнату для допросов, отдал жвачку Соне Хёкберг и тут только заметил, что забыл выключить диктофон.
‑ Начнем, ‑ сказал он. ‑ Шестое октября тысяча девятьсот девяносто седьмого года, шестнадцать часов пятнадцать минут. Допрос Сони Хёкберг. Проводит Курт Валландер.
‑ Мне что, опять рассказывать то же самое? ‑ спросила Соня.
‑ Да. И постарайся отвечать отчетливо, в микрофон.
‑ Я ведь уже все рассказала.
‑ Возможно, у меня возникнут дополнительные вопросы.
‑ Неохота мне повторять все еще раз.
На секунду Валландер вышел из себя. Уму непостижимо ‑ она не выказывает ни малейшего беспокойства, ни малейшей нервозности.
‑ Придется повторить. Ты обвиняешься в очень серьезном преступлении. И ты созналась. Обвиняют тебя в причинении тяжких телесных повреждений. А поскольку таксист очень плох, твое положение может еще ухудшиться.
Лётберг неодобрительно посмотрел на него, но промолчал. Валландер начал еще раз:
‑ Итак, тебя зовут Соня Хёкберг, а родилась ты второго февраля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
Валландер начал еще раз:
‑ Итак, тебя зовут Соня Хёкберг, а родилась ты второго февраля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
‑ Я ‑ Водолей. А вы?
‑ Это к делу не относится. Тебе следует только отвечать на мои вопросы. И больше ничего. Понятно?
‑ Черт побери, я же не дура!
‑ Проживаешь с родителями здесь, в Истаде, на Траствеген, дом двенадцать.
‑ Да.
‑ У тебя есть младший брат Эмиль, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения.
‑ Вот ему‑то и следовало бы тут сидеть, а не мне.
Валландер с удивлением посмотрел на нее:
‑ Почему это?
‑ Мы постоянно ссоримся. Он все время берет мои вещи. Лазает по моим ящикам.
‑ С младшими братьями и сестрами иной раз и правда трудновато. Но мы пока оставим эту тему.
Она по‑прежнему спокойна, подумал Валландер. И эта ее невозмутимость портила ему настроение.
‑ Можешь рассказать, что случилось вечером во вторник?
‑ Жуткая скукотища ‑ по второму разу рассказывать одно и то же.
‑ Ничего не поделаешь, придется. Значит, вы с Эвой Перссон пошли развлечься?
‑ В этом городе совершенно нечем заняться. Я бы хотела жить в Москве.
Валландер недоуменно воззрился на нее. Лётберг и тот удивился.
‑ Почему именно в Москве?
‑ Я где‑то видала, что там жутко интересно. Масса всякого происходит. Вы в Москве бывали?
‑ Нет. Ты отвечай на мои вопросы. И всё. Стало быть, вы пошли развлекаться?
‑ Вы ведь и так уже знаете!
‑ Вы с Эвой, стало быть, близкие подруги?
‑ А то! Стали бы мы иначе вместе гулять? По‑вашему, я тусуюсь с кем ни попадя?
Впервые за все время Валландеру показалось, что ее невозмутимость дала трещину. Спокойствие уступало место досаде.
‑ Вы давно знакомы?
‑ Не особенно.
‑ А точнее?
‑ Несколько лет.
‑ Эва Перссон пятью годами моложе тебя.
‑ Она мной восхищается.
‑ И что это значит?
‑ Так она сама говорит. Что восхищается мной.
‑ Почему восхищается?
‑ Это у нее надо спросить.
Обязательно спрошу, подумал Валландер. У меня к ней много вопросов.
‑ Расскажи‑ка теперь, что произошло.
‑ О Господи!
‑ Рассказать придется, хочешь ты или нет. Мы можем сидеть тут хоть до поздней ночи, если потребуется.
‑ Ну, мы взяли по пиву.
‑ Эве Перссон всего лишь четырнадцать, верно?
‑ На вид она старше.
‑ Что было дальше?
‑ Взяли еще пива.
‑ А потом?
‑ Заказали такси. Вы же все знаете! Чего спрашивать‑то?
‑ Вы, стало быть, решили напасть на таксиста?
‑ Нам были нужны деньги.
‑ Для чего?
‑ Так, ни для чего особенного.
‑ Вам были нужны деньги. Но не для какой‑то конкретной цели. Правильно?
‑ Ага.
А вот и нет, неправильно, подумал Валландер. Он приметил в ней легкую неуверенность и тотчас насторожился:
‑ Обычно деньги нужны для какой‑то цели, верно?
‑ У нас никакой цели не было.
Пожалуй, так оно и было, подумал Валландер. Но решил отложить этот вопрос на потом.
‑ Как вы надумали напасть на шофера?
‑ Мы говорили об этом.
‑ Когда сидели в ресторане?
‑ Ага.
‑ То есть заранее вы об этом не говорили?
‑ Нет. С какой стати?
Лётберг рассматривал свои руки.
‑ Попробуем подвести итог: по твоим словам выходит, что вы надумали напасть на таксиста, только когда уже сидели в ресторане и выпили пива. Чья была идея?
‑ Моя.
‑ И Эва не возражала?
‑ Нет.
Это неправда, подумал Валландер. Она врет. Но врет ловко.
‑ Такси вы заказали из ресторана.