‑ Одной лишь весьма примечательной деталью.
‑ Какой?
‑ А такой, что парнишка Ди Блази не был вооружен.
‑ Э‑э, нет! Я вам не верю. Вы утверждаете, что сотрудники оперотдела хладнокровно открыли огонь только ради удовольствия убить человека?
‑ Я всего лишь сказал, что Ди Блази не был вооружен, однако они‑то подумали, что он вооружен, у него в руках что‑то было. Произошло ужасное недоразумение.
‑ А что такое он держал в руках?
Голос Николо Дзито дрожал от нетерпения.
‑ Свой ботинок, друг мой.
Репортер беспомощно опустился на стул, а адвокат продолжал:
‑ Я посчитал себя обязанным довести этот факт до сведения общественности. Думаю, что мой высокий гражданский долг…
И тут Монтальбано понял, что за игру затеял Гуттадауро. Это убийство не связано с мафией, так что своим свидетельством он не причинит вреда никому из своих клиентов, зато приобретет репутацию примерного гражданина и к тому же разоблачит злоупотребления полиции.
‑ Накануне я его тоже видел, ‑ продолжал адвокат.
‑ Кого? ‑ спросили озадаченные Дзито и Монтальбано в один голос.
‑ Парнишку Ди Блази, кого же еще? В тех местах отличная охота. Я его еще издалека заметил, хотя бинокля у меня не было. Он прихрамывал. Потом подошел к пещере, уселся у входа на солнышке и принялся за еду.
‑ Одну минуту, ‑ перебил его Дзито. ‑ Если я правильно понял, вы утверждаете, что молодой человек прятался там, а не в доме? Он же был от него в двух шагах!
‑ Что мне вам сказать, дорогой Дзито? За два дня до событий я тоже проходил мимо дома семьи Ди Блази и видел, что дверь была забрана здоровенной цепью. Я уверен, что в дом он вовсе не входил, возможно, чтобы не компрометировать семью.
Как убедился Монтальбано, адвокат был готов опровергнуть начальника оперотдела также и в том, что касалось укрытия Маурицио Ди Блази, а значит, обвинения против его отца, инженера, будут сняты с самыми неприятными для Панцакки последствиями. Он также убедился кое в чем другом, но это еще следовало доказать.
‑ Удовлетворите мое любопытство, адвокат?
‑ Слушаю вас, комиссар.
‑ Вы постоянно охотитесь, в суд, верно, и заглянуть некогда?
Гуттадауро улыбнулся, Монтальбано ответил ему тем же. Они друг друга поняли. Очень может быть, что адвокат в жизни не бывал на охоте. Те, кто действительно все видел и теперь прибег к его помощи, по всей видимости, были друзьями тех, кого Гуттадауро называл своими подопечными, а цель их заключалась в том, чтобы раздуть скандал в управлении полиции Монтелузы. Тут надо вести тонкую игру: ни к чему ему такие союзнички.
‑ Это адвокат сказал, чтобы ты позвонил мне? ‑ спросил комиссар у Николо.
‑ Да.
Значит, им все известно. Они знали, что его обидели, думали, что он горит желанием отомстить, и были готовы его использовать.
‑ Адвокат, вы, конечно, знаете, что я больше не занимаюсь расследованием, которое к тому же можно считать закрытым.
‑ Да, но…
‑ Никаких «но», адвокат. Если вы действительно хотите выполнить свой гражданский долг, идите к судье Томмазео и изложите ему вашу версию событий. До свидания.
Он повернулся и вышел. Николо бросился за ним следом, схватил за руку.
‑ Ты знал! Ты знал всю эту историю с ботинком! Вот почему ты велел мне спросить у Панцакки про оружие!
‑ Да, Николо, знал. Но я не советую тебе использовать эти сведения в выпуске новостей. Нет никаких доказательств, что все произошло так, как рассказывает Гуттадауро, хотя, вероятно, так все и было. Будь осторожен.
‑ Но ты же сам говоришь, что это правда!
‑ Постарайся понять, Николо. Я готов поспорить, что адвокат понятия не имеет, даже где находится пещера, в которой прятался Маурицио. Он ‑ кукла, которую мафия дергает за веревочки.
Я готов поспорить, что адвокат понятия не имеет, даже где находится пещера, в которой прятался Маурицио. Он ‑ кукла, которую мафия дергает за веревочки. Его друзья что‑то прознали и решили, что им выгодно разыграть эту карту. Бросают в море сеть и надеются, что в нее попадутся Панцакки, начальник полиции и судья Томмазео. Потрясающий улов. Однако сеть из воды должен вытягивать кто‑то сильный, то есть я, ослепленный, как им кажется, жаждой мести. Ну что, теперь до тебя дошло?
‑ Да. Как мне вести себя с адвокатом?
‑ Повтори ему мои же слова. Посоветуй идти к судье. Увидишь, он откажется. Но то, что сказал Гуттадауро, передай слово в слово Томмазео. Если он не дурак ‑ а он не дурак, ‑ то поймет, что и он под ударом.
‑ Но он‑то не виновен в убийстве Ди Блази.
‑ Зато он подписал обвинение против его отца‑инженера. А те готовы засвидетельствовать, что Маурицио не прятался в загородном доме. Томмазео, если хочет спасти свою шкуру, должен обезвредить Гуттадауро и его дружков.
‑ А как?
‑ Откуда мне знать, как?
Раз уж он все равно оказался в Монтелузе, то решил зайти в управление полиции, искренне надеясь, что не встретится с Панцакки. Бегом спустился в подвальное помещение, где находился экспертно‑криминалистический отдел, прошел прямо в кабинет начальника.
‑ Добрый день, Аркуа.
‑ Добрый день, ‑ ответил тот ледяным голосом. ‑ Чем могу служить?
‑ Я тут мимо проходил, и меня любопытство взяло.
‑ Я очень занят.
‑ Понимаю, но я займу у вас одну минуту. Я желал бы получить кое‑какую информацию по поводу той гранаты, которую Ди Блази пытался бросить в полицейских.
Аркуа и бровью не повел.
‑ Я не обязан вам ее предоставлять.
Просто невероятно, как он умел себя контролировать!
‑ Да ладно, коллега, будьте так любезны. Меня интересуют только ее цвет, размер и модель.
Аркуа не притворялся, он действительно был сбит с толку. В его глазах появился откровенный вопрос: а не рехнулся ли Монтальбано?
‑ Что за ерунду вы несете?
‑ Я вам помогу. Черная? Коричневая? Сорок третьего? Сорок четвертого? «Мокассино»? «Суперга»? «Варезе»?
‑ Успокойтесь, ‑ сказал Аркуа, потому что так принято обращаться с сумасшедшими. ‑ Ступайте за мной.
Монтальбано последовал за ним, они вошли в комнату с большим белым столом посредине, вокруг которого суетились трое мужчин в белых халатах.
‑ Каруана, ‑ обратился Аркуа к одному из них, ‑ покажи коллеге Монтальбано гранату.
И пока тот открывал железный шкаф, Аркуа продолжал:
‑ Вы увидите ее в разобранном виде, но когда нам ее принесли, она была в боевом состоянии.
Аркуа взял целлофановый пакет, который ему протягивал Каруана, показал комиссару.
‑ Старая «ОТО», бывшая на вооружении нашей армии в сороковом.
Монтальбано потерял дар речи, только пялился на разобранную гранату, как мог бы смотреть на разбитую вдребезги вазу эпохи Мин ее несчастный владелец.
‑ На ней нашли отпечатки пальцев?
‑ Много неясных, но два отпечатка молодого Ди Блази ‑ большой и указательный пальцы правой руки ‑ вполне четкие.
Аркуа, оставив пакет на столе и положив руку на плечо комиссара, попытался подтолкнуть его к выходу.
‑ Вы должны меня простить, все произошло по моей вине. Я ведь не думал, что начальник полиции отстранит вас от дела.
Очевидно, временное помутнение рассудка Монтальбано он приписал шоку от перенесенной обиды. В конечном счете доктор Аркуа не так уж и плох.
Начальник криминалистического отдела, несомненно, говорил искренне, думал Монтальбано по дороге в Вигату. Если, конечно, он не великий актер. Но как можно бросить гранату, держа ее большим и указательным пальцами? В лучшем случае лишишься своего мужского достоинства.