– Заметив обиду на мальчишеском лице, я добавила:
– Пальнуть, конечно, можно, говорят, и палка стреляет… но особенно рассчитывать на него я бы не стала.
– Можно подумать, ты чего‑то в этом понимаешь, – с надеждой сказал он.
– Понимаю. Видишь ли, я росла на границе, папа у меня был егерем, к оружию в семье относились с уважением. Ну и я кое‑чему научилась, потому что в доме была целая коллекция, а особых занятий, как перевал закроют, не наблюдалось. Телевизор и тот не работал. Вот я часы напролет рисовала или отправлялась с папой в объезд…
– Классно, – завистливо сказал Денис. – А стрелять ты умеешь?
– Из этой штуки? Тут и уметь нечего. Пальнуть из нее можно только с близкого расстояния, дурак сумеет. Но все это ерунда, конечно, настоящее оружие – винтовка.
– А автомат?
– Про автомат не скажу, стреляла два раза в школе. «Ты кому это все говоришь? – влез внутренний голос, до сей поры дипломатично молчавший. – У тебя что с головой совсем худо? Он ребенок, а ты ему про винтовку».
– Ничего плохого я в этом не усматриваю, – обиделась я. – Мне девять лет было, когда папа мне винтовку подарил…
«Сравнила…» – съехидничал голос и убрался. Денис протянул руку за револьвером.
– Верни, – посоветовала я. – Оружие очень опасная штука. У человека мозги сдвигаются. Начинает думать, что если у него револьвер в кармане, так он крутой. А это глупость.
– А что тогда не глупость? – обиделся Денис.
– Ну, не знаю. Сила духа, наверное. Характер.
– Ага. Набегут бомжей человек десять, а здесь ты да я. И начнешь характер проявлять или силу духа.
– Вот что, спрячь его ненадежней, если возвращать не хочешь. С собой не носи. Опасно.
Денис подумал и полез под нары. Там у него был устроен тайник.
– Еще печенье есть, – сообщил он, усаживаясь рядом. – Доедим?
– Конечно Чего его оставлять? Завтра деньги должны передать. Заживем.
– На встречу мне идти придется, – заявил Денис с набитым ртом – Тебе с такой видухой ну никак… Вся улица глазеть начнет.
– А вдруг она тебе сумку не отдаст? Она ж тебя не знает.
– А ты позвони и пароль придумай.
– Ах ты, чертенок. К рынку мне идти нельзя, а к телефону можно?
Он хрюкнул, я попыталась схватить его за ухо, он завалился на спину и стал отбиваться. Навозившись вдоволь, мы допили остатки чая, хитро поглядывая друг на друга.
– А ты ничего вообще‑то, – сказал Денис. – Веселая.
– Ага. Говорю: потерпи. Я приду в норму.
Тут мы оба засмеялись, посидели, глядя на огонь, а потом неожиданно запели. В распахнутую дверь хижины к нам заглядывали невесть откуда взявшиеся звезды, костер догорал, а мы громко выводили «Огни мерцали, когда поезд уходил».
Утром поднялись поздно и пораженно уставились на пустырь, неожиданно ставший родным. Все вокруг сияло и искрилось под солнцем.
– Вот это да! – покачала я головой и взглянула на себя. Грязный костюм в погожий летний денек выглядел на редкость отвратительно.
– Во сколько тебя ждут? – спросил Денис.
– В одиннадцать.
– Ладно, не переживай. До одиннадцати какая‑нибудь тетка белье вывесит.
– Спятил совсем, – покачала я головой.
– Как хочешь, ходи чумазая.
Ближе к десяти пошли на «дело». После затяжных дождей вся улица дружно сушила поднакопившееся белье.
Однако развешивать его предпочитали в огородах, палисадниках и прочих малодоступных местах Двигаться далее с моим внешним видом было затруднительно, и тут мы наконец обнаружили то, что надо: двухэтажный обшарпанный дом. С торца не было ни одного окошка, на трех столбах натянуты веревки. Джинсовые шорты и трикотажную майку я увидела сразу.
– Чего выбрала? – зашипел Денис. Я уже собралась показать, но передумала. Толкать ребенка на воровство – мерзость. Другое дело свистнуть самой.
– Стой здесь, – сказала я. – В случае чего, сматывайся.
Я направилась к веревкам, стараясь не очень громко клацать зубами. Сняла шорты, а потом и майку, сунув их под мышку, свернула за угол и бросилась бежать так, точно за мной черти гнались. Денис трусил рядом.
– Куда ты так несешься? – прокричал он через некоторое время. Я притормозила, сообразив, что он задыхается, потеет и покрывается нездоровой краснотой. Сделала два глубоких вдоха и сказала:
– С курением завязывай. Не то суперменом не станешь.
– Больно мне надо… Ты тоже куришь, а бегаешь ничего.
– Вообще‑то я курю редко, и привычка эта скверная, а нам сейчас здоровье необходимо. Хочешь, бросим на пару?
– Я с четырех лет курю. Поздняк метаться.
– Не скажи, ты еще довольно молодой.
– Где переодеваться будешь? Время‑то поджимает…
– Вон в тех кустах.
Я нырнула в кусты, торопливо переоделась и осталась довольна собой. Общий вид портили туфли, но с этим ничего не поделаешь: выставлять на просушку обувь моего размера в тот день никто не пожелал. Я прислушалась, где‑то совсем рядом, внизу оврага, журчала вода.
– Денис, – позвала я. – Здесь где‑то родничок.
Родничок действительно был. Я с наслаждением умылась, почистила туфли, неторопливо расчесалась и ощутила себя человеком.
– А ты чего? – спросила я, Денис скуксился, но умылся.
– Значит, так, – инструктировал он меня, пока мы шагали к рынку. – Вы встречаетесь на остановке. Я пойду пораньше и устроюсь напротив, через дорогу. Там дерево большущее и очень удобное. Приглядеться надо. А ты жди в подворотне, возле складов, сядь на ящики и замри Если все чисто, я два раза свистну, вот так, – Денис продемонстрировал художественный свист. – Тогда пойдешь. Поняла?
– А то, – хмыкнула я.
Денис взглянул на меня, покачал головой и вдруг спросил:
– Слушай, а тебя как зовут?
– Александра.
– Сашка? Чудно. Пацанье имя тебе не идет.
– Много ты понимаешь. Мама зовет меня Сашенькой, по‑моему, красиво.
– Сашенька‑Машенька… Топай в подворотню.
Я потопала и, пристроившись на ящиках, пыталась разглядеть, что происходит на остановке. Большое количество граждан, желающих побыстрее уехать, и ничего заслуживающего внимания. Тут я заприметила невдалеке телефон и направилась к нему с намерением позвонить Лариске и узнать, стоит ли ждать соседскую девчонку или все отменяется. Телефон ответил длинными гудками, а я узнала у проходящего мимо мужчины который час. Пять минут двенадцатого. С удивлением обнаружила, что мои часы показывают то же время, прислушалась к их тиканью и диву далась: странно они себя ведут, то стоят, то вдруг заработают и при этом умудряются показывать точное время.
– Все чудесатее и чудесатее, – произнесла я по привычке вслух. Как раз в этот момент раздался свист со стороны остановки, и я бросилась туда.
Девчушка со спортивной сумкой в руках стояла возле киоска и тоскливо поглядывала по сторонам.
– Здравствуй, Маечка, – обрадовалась я.
– Здравствуйте, тетя Саша.