– Одна? – подняла я брови.
– Да, – кивнул Кирилл с большой неохотой и счел нужным пояснить:
– Там будут его адвокаты, я не хочу, чтобы у них сложилось впечатление, что вы находитесь под чьей‑то опекой. И поезжайте без Андрея, чем меньше народу посвящено в нашу тайну… в общем, вы понимаете.
Я, конечно, понимала.
– Наследство старик оставляет Полине?
– Нет, и не забивайте голову всякой глупостью: вы не сможете облапошить нас и получить все деньги. Возможно, какую‑то сумму он завещает лично ей, но основное достанется мужу. Отправляйтесь, мы потеряли очень много времени на болтовню, а вас там ждут. Нехорошо заставлять ждать умирающего. Да, и захватите паспорт, возможно, придется оформлять кое‑какие бумаги.
Я быстро оделась, сунула паспорт Полины в сумку;
Кирилл ждал меня, стоя у окна, с напряженным вниманием разглядывая двор.
– Готовы? – спросил он, оборачиваясь, и пошел проводить меня до машины. – Вы помните, куда ехать?
– Помню.
– За мостом лучше свернуть налево, там выезд на Ново‑Афонскую, сэкономите минут десять…
– Боитесь, что старик меня не дождется?
– Не вижу ничего смешного и еще раз прошу, поторопитесь. Сейчас движение небольшое, надеюсь, в половине одиннадцатого вы будете уже у старика…
Андрей вывел «Форд» из гаража и подкатил почти вплотную к воротам.
– Где‑нибудь через час я позвоню, – уже стоя возле машины, сказал Кирилл.
Андрей вышел из кабины, я села на водительское сиденье, Кирилл отошел в сторону, махнул рукой и даже смог выжать из себя ободряющую улыбку. Ворота открылись, Андрей тихо шепнул: «Смотри осторожней» – и громко захлопнул мою дверь, а я выехала со двора, кажется, слегка приоткрыв рот от удивления.
Прежде всего оттого, что Андрей решился меня предупредить. Вот и верь людям, что делать добрые дела себе дороже, получилось как в сказке: «Не убивай меня, Иванушка, я тебе пригожусь». Знать бы еще, что имел в виду мой новоявленный ангел‑хранитель? Что ж такого меня ждет у старика? Что затеяли эти типы? Боюсь, что, как и в прошлый раз, узнаю об этом слишком поздно.
Я вылетела на прямой, как стрела, проспект. В это время он был пуст, и оттого скорость я увеличила, а когда стала сворачивать на улицу Глинки, машинально следя за дорогой и продолжая ломать голову над словами Андрея, их смысл открылся для меня неожиданно, а главное, очень пугающе: я нажала педаль тормоза, она провалилась, машина с трудом вписалась в поворот и понеслась дальше.
– О Господи! – простонала я, мгновенно покрываясь потом, и попробовала не впадать в панику. В этот момент из переулка, нарушая правила, выкатил бензовоз, я шарахнулась влево, потом вправо, уходя от обогнавших меня «Жигулей», и попыталась обойти бензовоз, но он точно спятил: увеличивая скорость, болтался по дороге, я сигналила, рыскала глазами в поисках спасительного переулка, перестроилась вправо, сзади вдруг выскочила «Волга», а я матерно заорала: единственный переулок остался позади. Передо мной был мост, а окончательно свихнувшийся бензовоз вдруг занесло, стало разворачивать поперек дороги, и меня на скорости несло прямо на него. «Волга», по‑прежнему висевшая справа, отрезала мне единственный путь к спасению, а я наконец поняла, что имел в виду Андрей.
Все очень просто: к умирающему старику я не доеду. Я вообще никуда не доеду.
Взвыв от ужасав я крутанула влево, видя, как с чудовищной скоростью на меня наезжают огромные колеса бензовоза, грязно‑оранжевый бок с надписью «Бензин», и почувствовала холод в ногах… Дрожащей рукой открыла дверь, и красавец «Форд», на глазах превращаясь в груду железа, влетел в «КамАЗ», сложился гармошкой, бензовоз опрокинулся, и два огненных столба взметнулись к небу, превратив узкий мост и сотню метров дороги в сплошную стену огня.
От взрыва вылетели стекла в соседнем доме, но за несколько секунд до вдруг разверзнувшегося ада я вывалилась из кабины, меня отбросило далеко в сторону от колес тормозящих, гудящих и мечущихся в панике машин, и я кубарем покатилась вниз, перелетев через низкое ограждение моста.
Очнулась я от воя пожарных сирен. Разлепила глаза и увидела зарево, некоторое время лежала, тараща глаза и ничего не понимая. Выли сирены, кричали люди, а я наконец сообразила, что лежу на зеленой травке почти под мостом, а надо мной такое творится… Потом пришла мысль, что я жива, рядом журчит ручей, цветет желтый одуванчик, а в голове хоть и жуткий гул, но поднять я ее могу и даже повернуть… Я слабо пошевелилась, застонала от боли, решив, что ни одной целой кости во мне не осталось, но через несколько минут с удивлением осознала, что, несмотря на это, двигаю руками и ногами, а потом даже встала на четвереньки и потрясла головой.
– Меня хотели убить, – сказала я громко и порадовалась, что слышу свой голос. Этот бензовоз и эта чертова «Волга»… все подстроено… Только я жива… пока. Что, если ребята сообразят, что дали маху, и решат исправить собственную оплошность?
Эта мысль придала мне необыкновенные силы. Я поднялась с колен, сделала несколько шагов в спасительную тень моста, посоветовав себе забыть на время, что он может рухнуть еще раз. Тряхнула головой, торопясь прийти в себя, и огляделась. Отсюда надо выбираться, причем так, чтобы не попасться на глаза своим убийцам. Наверху сейчас полно пожарных и милиции, вряд ли при них эти типы проявят особую прыть, хотя кто знает… второй раз судьбу лучше не искушать.
Я торопливо оглядела себя: костюм грязный, юбка разорвана, одну туфлю я потеряла. Проще всего подняться наверх, подойти к первому попавшемуся милиционеру и все рассказать… Мне поверят? Поверят не поверят, а проверить должны. И что? Давай решай скорее, твою мать, не могу я здесь стоять в драной юбке и ждать, когда эти мерзавцы просто спустятся вниз и укокошат меня. Поверят мне в милиции или нет – вопрос, а вот то, что по великому замыслу Кирилла я уже труп, это точно. Так что лучше мне побыть в покойниках… Легко сказать, куда я в таком виде? В одной туфле, без гроша за душой, без сумки, без паспорта, даже чужого?
Я продолжала изводить себя жалобами, но уже осторожно перебралась через ручей и огляделась: впереди начинались заросли кустарника, дальше лежали какие‑то плиты и трубы. Пожалуй, незаметно преодолеть несколько метров будет нетрудно. Собравшись с силами, я бросилась бежать и юркнула в заросли. Вряд ли кто‑то видел меня с моста, сейчас там и без того есть на что посмотреть.
Покидать заросли не хотелось, мой труп, точнее, его отсутствие, обнаружат не скоро, впрочем, как знать, кто‑то мог заметить, что я выпрыгнула из машины…
Не годится. Если б убийцы это видели, давно нашли бы меня под мостом: много времени это не требовало, а я неизвестно сколько лежала без сознания. Значит, в мое воскрешение они поверят не сразу. И все же надо поскорее выбираться отсюда.
Сидя в ивняке, многого не добьешься.
Охая и матерясь, точно извозчик, я начала осторожное продвижение вперед. К некоторому удивлению, скоро выяснилось: эта часть города была вполне обитаема.
Я вышла на тропинку, она вывела меня к трубам и плитам; которые я увидела еще под мостом, обогнула их и оказалась возле одноэтажного строения, больше похожего на барак с решетками на окнах. Деревянное крыльцо с массивной дверью выглядело инородным телом. На фасаде вывеска «СМУ‑3» и что‑то там еще.
Я в нерешительности замерла, прикидывая, стоит ли продолжать путешествие?
Из‑за угла вывернула собака, зевнула и, лениво потягиваясь, побрела в сторону моста, а я, так и не придумав ничего лучшего, шагнула к крыльцу.
В домике стояла тишина, длинный коридор был пуст, лишь из‑за дальней двери слышались два мужских голоса, один что‑то выговаривал, а другой, судя по интонации, оправдывался.