Нам ли не знать, на что ты способна, а тут всего‑то: произвести хорошее впечатление на работодателя.
Арсений вызвался меня отвезти к месту встречи, Раиса, стоя возле входной двери, перекрестила меня, после чего троекратно облобызала.
– Удачи, – мурлыкнул Витька, который вслед за нами переместился в холл, предпринял попытку меня обнять, но под взглядом Арсения поспешно спрятался за спину Раисы.
– Я волнуюсь, – прислушиваясь к своим ощущениям, сказала я уже в машине.
– Мы можем бросить все это в любую минуту, – внимательно посмотрев на меня, заявил Арсений.
– Раиса не придет в восторг.
– Зато я приду. От трупа мы, слава богу, избавились, беспокоиться не о чем. А если ее мучает любопытство, пусть сама идет в секретарши.
– Дело ведь не только в любопытстве, – лукаво улыбнулась я.
– Милая, у меня столько денег, что хватит и нашим детям, и внукам.
– А привычка? – пожала я плечами.
– С дурными привычками надо бороться. Мы ведь завязали, верно? Так на фига возвращаться к старому? Особенно сейчас, когда мы наконец‑то…
– Последний раз, – поспешно произнесла я.
– Точно? – нахмурился он, впиваясь в меня взглядом.
– Клянусь.
– Хорошо, – пожал он плечами и завел машину.
Никитин жил в доме, на первом этаже которого находился антикварный магазин, тот самый, куда мы заходили с Арсением. Оказывается, двухэтажный особняк принадлежал ему. Прикинув, сколько может стоить подобное строение в центре города, я присвистнула.
– Неужто на старых комодах можно так разбогатеть? – усомнилась я.
– Вряд ли. Но дядя, как оказалось, специализируется на золотишке, и попадает оно к нему не всегда законным путем. Он уже лет двадцать в этом бизнесе. – Арсений притормозил, как только свернул в переулок. – Никитину ни к чему видеть машину, на которой ты приехала, это может вызвать подозрения. Антиквары, как правило, существа мнительные, раз их богатство у всех на виду. Я буду ждать тебя здесь.
Я уже собралась покинуть машину, но Арсений, удержав меня, провел пальцами по моим губам и произнес:
– Если у тебя ничего не получится, я буду только рад.
– Терпеть не могу проигрывать, – сморщила я нос.
– Это я знаю очень хорошо. Ладно, удачи.
Я с любопытством оглядела дом антиквара. С фасада лишь одна дверь, та, что вела в магазин. Чтобы попасть в квартиру, надо было обойти здание, что я и намеревалась сделать. Свернула за угол и наткнулась на высокую металлическую ограду. Почти вплотную к стене калитка. Я нажала кнопку переговорного устройства.
– Слушаю вас, – произнес хриплый мужской голос, вряд ли он принадлежал пожилому человеку.
– Простите, мне назначено… меня зовут Мария… Мария Писарева.
Голос мой слегка дрожал, что вполне соответствовало легенде: девушка рассчитывает получить работу, но не совсем уверена в себе и оттого взволнованна. Мне не ответили, зато раздался щелчок, и калитка открылась. За ней был небольшой двор, наполовину заасфальтированный, где стоял мини‑вэн синего цвета, вторую половину занимали ухоженная лужайка и десяток кустов сирени, росших в беспорядке. За ними угадывался забор, а почти вплотную к нему высился новый двенадцатиэтажный дом. Никитин смог оттяпать изрядный кусок землицы в придачу к дому. В центре города она на вес золота. Старичок у нас не промах.
Шесть окон с опущенными жалюзи на первом этаже и шесть на втором. Там вместо жалюзи белые шторы. Занятая созерцанием чужого богатства, я не обратила внимания на то, что за мной пристально наблюдают, и едва не вскрикнула от неожиданности, увидев рядом с приоткрытой дверью высокого мужчину.
Поняв, что его присутствие для меня уже не тайна, он широко распахнул дверь, что позволило мне войти.
– Я… Аристарх Давыдович ждет меня, – сказала я, продолжая симулировать волнение.
– Знаю, – ответил мужчина. На плоской физиономии с бульдожьей челюстью и колючим взглядом появилась кривая ухмылка. – Да ты красотка, – сказал он.
– Если это комплимент, – посуровела я, – попытайтесь произнести его другим тоном.
– И с характером, – вновь усмехнулся он.
Мы стояли в узком коридоре, напротив железная дверь, скорее всего, в магазин, справа лестница с металлическими перилами и пандусом. Он кивнул в сторону лестницы:
– Двигай.
Я поднималась по лестнице, слыша, как он топочет сзади, и чувствуя его взгляд. Интересно, кто этот тип? Охранник? Мы оказались в просторном холле, громоздкий антикварный шкаф, два кресла у окна и комод на резных ножках. Рядом с ним деревянная вешалка, газетница, доверху набитая какими‑то бумагами, и подставка для зонтов. В коридоре, выходящем в холл, несколько дверей, к одной из них мы и направились. Тип, сопровождавший меня, ее распахнул. День был солнечным, но в кабинете царил полумрак, плотные шторы на окнах задернуты. Комната оказалась просторной, вдоль стен резные шкафы с книгами, поделками из камня, оружием, посудой. В центре два огромных дивана и кресло. Ближе к окну письменный стол необъятных размеров. Торшеры, украшенные стеклярусом, расставлены по углам. Один из них был включен. Свободное пространство стен завешано картинами, в основном портретами. Воздух спертый, точно помещение давно не проветривалось, запах лекарств, а еще старости.
Я оглядывалась с некоторым удивлением, пытаясь обнаружить хозяина, однако кабинет был пуст, разумеется, если Никитину не пришла охота поиграть в прятки. Тут бесшумно открылась дверь за моей спиной, и показался хозяин, бледный худой старик в инвалидном кресле. Ноги его были прикрыты пуховым платком. Верхняя часть черепа, лишенная какой‑либо растительности, усыпана коричневыми пятнами, словно ее нарочно раскрасили. Окладистая борода компенсировала отсутствие шевелюры, она придавала старику разбойничий вид. Кустистые брови и пронзительный взгляд. В целом впечатление неприятное.
– Добрый день, – сказал старик и улыбнулся, зубы у него были ровные и неестественно белые, а голос высокий, отнюдь не старческий. – Давайте знакомиться. Аристарх Давыдович. А вы – Мария?
– Да, – кивнула я, продолжая его разглядывать. Он протянул мне руку, а когда моя ладонь оказалась в его, поднес ее к губам и поцеловал.
– Присаживайтесь, Маша. Вы не против, если я буду называть вас так?
– Конечно, не против, – улыбнулась я.
– Очаровательно. – Он кивнул мужчине, продолжавшему стоять возле двери, и тот удалился. А я опустилась в кресло и вновь начала оглядываться.
– Сколько у вас всего любопытного, – сказала я с непосредственностью, которая старику должна была понравиться.
– Да, чего здесь только нет, – махнул он рукой. – По большей части вещи никчемные, но мне дорогие. Тут ведь, по сути, вся моя жизнь. Вот эту музыкальную шкатулку мы купили с первой супругой на блошином рынке двадцать семь лет назад. Уже одиннадцать годков, как она умерла. Извините мою старческую болтливость, – точно опомнившись, махнул он рукой. – Давайте поговорим о нашем деле. Не стану скрывать, рекомендацию вам дали прекрасную. Но одно дело рекомендация, совсем другое – личная беседа. Расскажите немного о себе.
– Биография очень короткая, – пожала я плечами. – Окончила школу, потом институт. Я искусствовед по образованию, мама умерла, когда я еще училась в школе, папа уехал во Францию, я тоже жила там несколько лет, но потом вернулась в Россию.