Приблизилась к камину и даже коснулась его рукой. Я думала, мне не хватит сил вернуться в этот дом, слишком много неприятных воспоминаний, однако теперь, стоя посреди гостиной, я почувствовала странное умиротворение и вдруг поняла, что не хочу продавать дом. Пожалуй, и жить останусь здесь, хоть он и чересчур большой для одинокой женщины, каковой я и являюсь на сегодняшний день.
– Одинокой женщины, – произнесла я вслух и улыбнулась, думая о Сереже. В то же мгновение он позвонил.
– Лили, – услышав его голос, я вдруг испугалась. – Это я.
– Я вас узнала, – ответила я как можно спокойнее. – Мы могли бы встретиться, сегодня?
– Да, конечно. – Сергей вроде бы растерялся.
– Отлично. Когда, где?
– Я буду ждать вас возле сквера в девять. Это не поздно для вас?
– Прекрасно. Значит, до девяти.
Я повесила трубку. Говоря о сквере, мы имели ввиду наше обычное место встречи. «А что, если телефон прослушивается?» – испуганно подумала я. Тогда покажется подозрительным, что никто из нас не уточнил, возле какого именно сквера мы встречаемся. Я тут же одернула себя: «Чушь. Теперь у них есть убийца и интерес ко мне они, скорее всего, потеряли. Правда, есть еще Владимир Павлович… с ним надо держать ухо востро».
День промелькнул незаметно, я ненадолго отлучилась в магазины, остальное время посвятив безделью, долго отлеживалась в ванной, болтала по телефону с многочисленными знакомыми, хотела заняться поисками домработницы (дом следовало привести в порядок), но в конце концов решила оставить это на потом.
В половине девятого я вышла из дома. Надоедливо моросил дождь, чему я, признаться, порадовалась, прохожим нет до меня дела, люди прячутся под зонтами и торопятся оказаться под кровом.
Машину Сережи я заметила, как только свернула возле аптеки.
Она притулилась в переулке, скрытая от любопытных взоров деревьями. Сережа, несмотря на дождь, стоял рядом и старательно меня высматривал, увидев, что я выворачиваю из‑за угла, бросился навстречу, и мы неловко обнялись.
– Идем в машину, – шепнул он и через минуту мы уже сидели в тепле. – Я люблю тебя, – сказал он, а я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Дождь расходился, мы продолжали сидеть, прижимаясь друг к другу, прислушиваясь к работе дворников.
– Я хочу уехать, – наконец сказала я.
– Уехать? – Он вроде бы удивился.
– Я не правильно выразилась: хочу съездить к родителям…
– Да‑да, конечно. Я понимаю… Жаль, что нельзя поехать с тобой… – Последнюю фразу он произнес так, точно ждал моих возражений.
– Конечно, нет, – улыбнулась я. – Не забывай, я только что похоронила мужа. Вдове надлежит вести себя пристойно.
– К счастью, все позади.
– Конечно, однако еще некоторое время нам следует соблюдать осторожность, пока все не уляжется.
– Ты имеешь ввиду наследство? – нахмурился Сергей, тут же добавил с усмешкой:
– Ты получишь кругленькую сумму, или люди врут?
– Не знаю. Я никогда не интересовалась сколько денег у моего мужа. Главное для меня, чтобы Владимир Павлович не получил ни копейки, этот мерзавец очень старался упечь меня в тюрьму.
Думаю, я смогу распорядиться деньгами Виктора, он хотел создать детский фонд и у меня появится достойное занятие.
– Ты это серьезно? – спросил Сергей, вглядываясь в мое лицо.
– Что?
– Об этом фонде ты говоришь серьезно?
– Да, – пожала я плечами. – Тебе не нравится идея?
– Не знаю.
– Тебе не нравится идея?
– Не знаю. Деньгам можно найти другое применение. Но это то, о чем я меньше всего склонен говорить сейчас.
Я улыбнулась, внутренне с ним не соглашаясь, о деньгах поговорить стоило, а вот форсировать события – нет, оттого я кивнула, давая понять, что тема себя исчерпала.
– Значит, ты уедешь одна? – вздохнул Сергей и добавил с грустью:
– А как насчет этой ночи? Если честно, я надеялся, что мы проведем ее вместе.
– Ничего не имела бы против. – Я засмеялась, пытаясь придать разговору шутливый характер. – Но придется подождать. Говорят, истинная любовь от этого только крепнет.
– Мою любовь укреплять без надобности. Все это время… мне даже вспоминать не хочется, что я чувствовал. Беспомощность, страх, жуткое одиночество. Врагу такого не пожелаю.
– Насчет беспомощности ты преувеличиваешь, – возразила я. – Пытаясь меня спасти, ты развил бурную деятельность. Я очень переживала, как бы ты не перестарался и не угодил за решетку вместе со мной.
– Что ты имеешь ввиду? – Сережа хмурился, а физиономия его точно иллюстрировала известное словосочетание «искреннее недоумение».
И вновь я почувствовала странное беспокойство, в горле вдруг пересохло, мне потребовалось несколько секунд, чтобы произнести следующую фразу:
– Эти твои свидетели…
– Ты хочешь сказать, что я… – Он вроде бы собирался с силами. – Что я их подкупил?
Следующий вопрос замер у меня на устах, потому что и так стало ясно: Сергей этого не делал. Я облизнула пересохшие губы и все‑таки спросила:
– Тогда откуда они взялись?
Он достал сигареты, закурил и, глядя на меня, как‑то виновато начал рассказывать:
– История действительно странная. Мне позвонила по телефону женщина. Сказала следующее: «Ваша подруга в ночь убийства находилась в кафе „Ласточка“, есть свидетели. Удивительно, что она этого не помнит». Ты действительно не помнишь?
– Что было дальше? – нетерпеливо спросила я.
– Я сразу же связался с Шерманом, рассказал о звонке. Он послал людей в кафе и… Я видел, в каком ты была состоянии в ту ночь. Не удивительно, что ты ничего не помнишь. – Беспокойство при этих словах только окрепло во мне, а затем перешло в панический страх.
– Сережа, я никогда там не была, – сказала я твердо. – Никогда. Я даже не знаю, где находится эта «Ласточка», и на такси в ту ночь я не ездила. Я едва не свихнулась от страха во время очной ставки, я ведь точно знала… а все эти люди твердили, что видели меня. Такого просто не могло быть.
Поэтому я и решила, что ты…
– Забудь об этом, – торопливо сказал Сергей, обнимая меня. – К черту все очные ставки и прочую чушь. Давай наплюем на осторожность и поедем ко мне. Я соскучился. Я так люблю тебя, и я такого страха натерпелся, что ей‑богу заслуживаю награды.
– Его слова меня не успокоили, скорее они внесли в мою душу еще большее смятение.
– Подожди, ты действительно не имеешь к этому…
– Я же сказал. Лили, мне без разницы, кого видели эти люди, главное, что это помогло нам…
– Ты не понимаешь, – с горечью усмехнулась я. – Кто‑то устроил все это с определенной целью.
– Что устроил? – Чужая бестолковость вызвала раздражение.
– Алиби. Если не ты, то кто? Кому и зачем понадобилось вызволять меня из тюрьмы?
– Лично я испытываю к данному человеку огромную благодарность, – так ничего и не поняв, заявил Сергей.