Я закрыла его рукой и так стояла некоторое время, пытаясь успокоиться, потом бесшумно выскользнула из квартиры, захлопнула входную дверь и, только оказавшись на улице, почувствовала некоторое облегчение.
Шел мелкий дождь, облака плотные, тяжелые касались верхушек деревьев, рассвет вызывал чувство щемящей тоски. В такое утро ничего не стоит расстаться с жизнью.
Я села в машину и некоторое время наблюдала за работой «дворников» на ветровом стекле, их скрип вызывал раздражение и одновременно странным образом успокаивал. Монотонный скрип был единственно доступной реальностью, он был понятен. Раз‑два, идет дождь и работают «дворники». Все просто. Мир состоит из очень простых вещей, а потом приходит день, когда он вдруг разбивается вдребезги.
Домой я возвращалась, когда на улицах появились первые троллейбусы, вошла в холл, заперла дверь на задвижку и почувствовала себя в безопасности, вопреки всякой логике.
Здесь, в этом доме убили моего мужа, здесь со мной происходили малообъяснимые вещи и все‑таки это был мой дом.
Ложиться не имело смысла, спать не хотелось и я пошла на кухню пить кофе. Где‑то в половине десятого зазвонил телефон, я сняла трубку с большой неохотой, день не предвещал хороших новостей. Это был Сережа.
– Когда ты ушла? – спросил он.
– Я не смотрела на часы. Не хотела, чтобы твои соседи обратили внимание на мою машину.
– Я мог бы проводить тебя.
– Только до двери…
– Пусть так, но это лучше, чем проснуться и не увидеть тебя рядом. Как ты себя чувствуешь? – Вопрос показался мне забавным. В самом деле, как я себя чувствую?
– Отлично.
– Твоей иронии я не заслужил, – обиделся Сергей. «Тогда какого черта спрашивал?»
– Извини, – привычно ответила я.
– Когда увидимся?
– Не знаю. Как только появятся новости, я тебе позвоню.
Мы торопливо простились, я отложила трубку и уставилась в окно, мое состояние можно было определить одним словом: ожидание. Я ждала без особого страха, даже не особенно волнуясь, не желая гадать, что принесет мне этот день.
Я увидела, как к воротам подъехало такси и появилась Жанна, и поспешила в холл. Подруга выглядела неважно.
– Я не спала всю ночь, – сказала она, – все думала о нашем телефонном разговоре. Хотела позвонить, но испугалась…
– Чего? – удивилась я.
– Что ты бросишь трубку, не захочешь выслушать. Решила дождаться утра и приехать.
– Идем выпьем кофе.
Жанна устроилась в кресле и закурила, руки дрожали, а я почувствовала неожиданное отвращение и к этой женщине, и к ее дрожащим рукам, попыталась урезонить себя, но смотреть на Жанну не хотелось, и я занялась приготовлением завтрака, стоя к ней спиной.
– Есть новости о Владимире Павловиче?
– Что? А… не знаю. Мне никто больше не звонил. А у тебя были из милиции?
– С какой стати? – пожала я плечами. – У него есть и другие родственники.
– Но… – Жанна запнулась и в кухне повисло молчание, не тягостное, нет, раньше я бы не обратила на это внимания, а теперь механически отметила: «мы молчим, точно собираемся с силами». – Возможно я выбрала не самое удачное время, – вздохнула Жанна, – но меня беспокоит… я всю ночь думала об этом. Тебе стоит присмотреться к Гаевскому. Все твои неприятности начались в тот момент, когда он появился в твоей жизни.
– На самом деле они начались раньше, – усмехнулась я. – В тот день, когда я узнала, что мой муж мне изменяет.
– Он не изменял тебе, – хмуро заявила Жанна.
– Откуда тебе знать такие вещи?
– Я… мы говорили с ним об этом.
– Мы с ним тоже говорили, ну и что?
– Я ему верю.
– А я нет.
Я собрала на стол, теперь мы сидели напротив и избежать взгляда друг друга уже не могли.
– Ты была его любовницей? – спросила я. Лицо Жанны пошло красными пятнами, на мгновение я решила, что она сейчас набросится на меня, но ответила она вопреки ожиданиям совершенно спокойно:
– Нет. Тебе не понять. Когда работаешь с человеком бок о бок, день за днем, открываешь для себя какие‑то новые черты его характера…
– Ты влюбилась, – кивнула я, не очень настроенная слушать чужие откровения.
– Это смешно? – с вызовом спросила Жанна.
– Нет. Я ведь тоже когда‑то его любила, – пожала я плечами.
– Сомневаюсь, – заявила она и посмотрела мне прямо в глаза, длилось это недолго, взгляд она отвела и как‑то вся сникла. – Вы не подходили друг другу. Он страдал. Я же видела. Вы просто мучили друг друга.
– Извини, все это не очень интересно, – заметила я. – Особенно теперь, когда Виктора уже нет.
– Я просто хочу объяснить. Это было только один раз. Гаевский узнал от Шермана? Как этот сукин сын умудрился меня высмотреть? Вот уж поистине глаз‑алмаз. Мы были вместе три дня и поняли, какой это было ошибкой. Виктор любил тебя и нужна ему только ты, он был просто не способен говорить еще о чем‑то… Это оказалось очень мучительно, в общем, я получила по заслугам. Мы извинились друг перед другом и попытались забыть о случившемся. Вот и все.
– А когда Виктор погиб, ты решила, что я виновница его смерти?
Если и не сама убила, то все равно виновата. Не скандалила бы с мужем, сидела дома и он остался бы жив.
– Я уже смирилась с тем, что мы никогда не будем вместе.
Постой… – Жанна даже слегка приподнялась с кресла. – Ты что же думаешь, это я… я каким‑то образом… Ты в самом деле так думаешь?
– Мы довольно долго были подругами, – разливая кофе, сказала я. – Так что давай говорить откровенно. Дурацкие розы твоя затея?
– Ты… Лиличка, ты что? Я же люблю тебя. Ты думаешь, я бы могла? Господи, ты не смеешь так думать.
– Давай без причитаний. Да или нет?
– Нет, – глядя мне в глаза, ответила она.
– И не знаешь, кто бы это мог быть?
– Нет.
– Жаль. – Я вздохнула, а Жанна нахмурилась.
– Жаль?
– Конечно. Одной тайной было бы меньше. Осточертели мне тайны.
– Иногда я думаю, что ты совершенно бесчувственная.
Она поднялась и направилась к двери, останавливать ее мне совершенно не хотелось.
* * *
В тот же день пришлось встретиться со следователем. Мне позвонили и суровым тоном потребовали прибыть по весьма важному делу, по какому, объяснить не пожелали. Я прибыла и имела долгую беседу с молодым человеком, который без конца шмыгал носом, а смотрел на меня так, точно ожидал подарка.
Потом появился мужчина постарше, представиться не пожелал и задал те же вопросы, что до него задавал молодой. Врать, что Владимир Павлович накануне ко мне не заезжал, было бы глупостью, и я рассказала все в мельчайших деталях о его визите, нелепом звонке и его поспешном уходе в прескверном расположении духа.
– Значит, кто‑то воспользовавшись вашим именем, назначил ему встречу в вашем доме? – повеселел молодой, тот что постарше, напротив, на глазах мрачнел.
– Выходит, что так, – пожала я плечами.