Он уходил метров на десять вниз, но свет доставал до дна, и фонарь нам не понадобился, чтобы увидеть там, на глубине, человеческое тело, слишком маленькое для взрослого. Я завороженно смотрела вниз, успев различить детали: светлое платье, согнутую в колене ногу и темные волосы, закрывавшие лицо.
– Черт, – пробормотал Герман, не менее, чем я, потрясенный находкой.
– Надо спуститься вниз, – пробормотала я. – Вытащить ее оттуда. Вызвать «Скорую».
– Не глупи, – резко оборвал Герман и добавил мягче: – Это труп.
– А если…
– Можешь поверить, мы ей не поможем, – вздохнул он.
Я достала мобильный, Герман перехватил мою руку, когда я набирала номер.
– Куда звонишь?
– В полицию.
– Не советую. Нам придется объяснить, что мы делаем в лесу в такой час и почему заинтересовались шахтой.
– Мы не можем оставить ее здесь.
– Она лежит тут несколько дней. Позвоню позднее, анонимный звонок из телефона‑автомата. Это все, что мы можем для нее сделать, – добавил он, возвращая лист железа на место.
Герман ехал на максимальной скорости, которую был способен развить джип на лесной дороге. Машину трясло, мне пришлось держаться за ручку обеими руками, но я терпела, чувствуя, что сейчас куда разумнее помолчать. Наверное, для него это был единственный способ выплеснуть злость, с которой в тот момент он не мог справиться.
Оставшиеся три десятка километров до города мы преодолели за несколько минут. Завидев телефон‑автомат, Герман отправился звонить, но тут выяснилось, что у него нет карточки. Карточка нашлась у меня. Он молча взял ее из моих рук, Я осталась в машине, провожая его взглядом. Разговор по телефону длился не более двух минут. Герман повесил трубку и бегом вернулся к машине.
Город жил своей привычной утренней жизнью, люди спешили на работу, пили кофе, бранились в пробках, а у меня было странное чувство отрешенности, точно я находилась за стеклом. Прозрачным, но непреодолимым, разбить которое невозможно и невозможно оказаться там, по другую сторону.
Как только мы оказались в доме, Герман прошел в ванную, дверь за собой не закрыл, я видела, что он стоит, сунув голову под кран с холодной водой. Я приготовила кофе и, когда он появился в кухне, молча поставила перед ним чашку.
– Вот и нет никакой мистики, – буркнул он, повертел ложку в руках и усмехнулся. – Все просто. Убийца прятал труп, и Олег стал ненужным свидетелем.
– Вряд ли он понял, что происходит, иначе позвонил бы или просто поспешил бы покинуть это место.
Герман кивнул.
– Возможно. Скорее всего, он увидел машину, на которой убийца привез труп, а тот решил, что куда разумней избавиться от свидетеля. Олег ничего не подозревал, это и позволило убийце подойти слишком близко. Он оглушил его, а потом постарался инсценировать несчастный случай, перегнав машину подальше от штольни.
– Надеюсь, следователи, обнаружив труп в шахте, придут к тому же выводу, – кивнула я.
Герман грохнул кулаком по столу, как уже было однажды.
– Мне плевать на ментов. Я найду эту сволочь и разберусь с ним по‑своему. Там, в шахте, ребенок, – добавил он осевшим голосом. – Эта мразь убивает детей.
– Мы найдем его, – кивнула я с невесть откуда взявшейся уверенностью.
Весь день мы провели в доме, избегая общества друг друга, даже ели в разное время. По пути в туалет я заглянула в комнату Германа, пользуясь тем, что дверь была приоткрыта. Он сидел за компьютером, на столе лежала кожаная папка с бумагами.
Несколько раз он звонил по мобильному, я слышала, как он с кем‑то разговаривает, но от вопросов воздержалась.
Проснувшись утром, я очень скоро убедилась, что нахожусь в доме одна. Записки Герман не оставил, что не удивило.
Я подумала позвонить ему, но в конце концов решила дождаться его возвращения.
Вернулся он уже к вечеру, когда мое терпение было на исходе и явилось искушение покинуть дом. Герман действовал импульсивно, а доверять мне был не склонен и мог в настоящий момент находиться в кабинете следователя. В общем, я бродила по дому, чутко прислушиваясь, то хваталась за рюкзак, то призывала себя не терять головы. Наконец послышался шум работающего мотора, а потом дверь, ведущая в гараж, распахнулась, и вошел Герман.
– Пожрать что‑нибудь найдется? – спросил ворчливо.
Этого я никак не ожидала, но тут же бросилась к плите и в рекордный срок приготовила ужин. Герман все это время был в ванной. Окинул довольным взглядом стол, сел и не спеша поужинал, вроде бы не обращая на меня внимания. С мокрых волос капала вода, бриться он не стал, и я некстати подумала, что двухдневная щетина ему скорее к лицу.
– Где ты был? – решилась я нарушить затянувшееся молчание. Он не спешил отвечать, отодвинул пустую тарелку и исподлобья взглянул на меня.
– Девочку опознали, – наконец произнес он вроде бы с неохотой. – Потапова Оля, двенадцать лет. Пропала двадцать пятого мая.
А я вспомнила сообщение по телевизору… Герман замолчал, продолжая меня разглядывать, и вновь я первой нарушила затянувшуюся паузу:
– Это было во вторник. Олег погиб в пятницу. Если он видел убийцу возле штольни, значит, все это время девочку где‑то держали.
– Сомнительно, что живую. Вскрытие показало, она умерла примерно через сутки после своего исчезновения, следовательно, в среду.
– Но если мы правы и в шахте она оказалась только в пятницу, остается вопрос, где она, живая или мертвая, была больше двух суток.
– В пещере? – разозлился Герман. – Генерал возложил ее на алтарь и принялся вызывать дьявола? Чего б ее тогда там и не оставить?
– Не хотел оказаться в поле зрения полиции, если пещеру в конце концов обнаружат.
– Я скорее поверю, что наша версия за уши притянута и девочка оказалась в штольне в среду, а вовсе не в пятницу, а Олег… Олег погиб по другой причине.
– Наверное, так действительно проще.
При этих словах Герман поморщился, отрицать очевидную связь убийства Олега с появлением трупа в штольне было нелегко, а согласиться со мной не позволяло упрямство.
– Убийца знает о штольне и неплохо ориентируется в тех местах… весьма вероятно, что живет где‑то по соседству, – добавила я.
– Послушай, мне сейчас не до этих глупостей. Никакой мистической чуши с жертвоприношениями, он просто маньяк, убивающий детей… – Герман вдруг замолчал, вертел в руках вилку, вроде бы раздумывая, стоит ли продолжать. – На ее шее следы от зубов. А еще он выпустил из нее всю кровь.
– Откуда сведения? – как можно спокойнее спросила я.
– Ты забыла, я жил в этом городе, и необходимые связи у меня остались.
– Это ты забыл: никаких контактов, иначе…
– И как, по‑твоему, я найду убийцу, если не буду обращаться за помощью к старым друзьям?
– Старых друзей не насторожили твои вопросы?
– Не насторожили. Они знают, что Олег погиб, и согласны с тем, что два убийства, скорее всего, связаны. Я хочу найти убийцу, и я его найду, – помедлив, произнес он.
– Наши желания схожи, так чего ты злишься?
– Ты чокнутая. Неудивительно, что меня это бесит. В одном ты права, – вздохнул он. – На Упыриху стоит обратить внимание. Потапова Оля пропала двадцать пятого мая, а двадцать третьего, по словам ее подруг, она была на встрече с популярной писательницей Агнией Дорт. И даже получила автограф.
– Вряд ли Агния Дорт подходящая кандидатура на роль убийцы. Писатели, как правило, довольствуются своими фантазиями и не спешат претворять их в жизнь.