Однако не отобрали. В общем, выходило, что историей семьи следует заняться. Вот только с чего начинать, раз ни сама Женька, ни ее мама о родственниках ничего не знают?
– Идем в кабинет, – сказала я, надеясь, что там мы найдем хоть что‑то интересное.
Первым делом мы проверили письменный стол. Кипы старых счетов и прочий хлам. В шкафах на полках бумаг нет, только книги.
– Вдруг что‑то в книгах спрятано? – озарило Женьку. – Я имею в виду указания, где искать.
Мы стали прилежно просматривать книги. Очень скоро мне это занятие надоело.
– Женя, – позвала я. – По‑моему, это глупость. Какое еще указание? Если хозяева знали, где клад, то давным‑давно бы его нашли. И жили бы не здесь, а где‑нибудь у теплого моря.
– Тебя, Анфиса, не поймешь: то у тебя одно на уме, то другое, то в бумагах поищем, то нечего искать. Свистнут у нас денежки из‑под носа, будешь тогда знать…
– Чтобы составить план поисков, – со всей серьезностью начала я, – надо располагать хоть какими‑нибудь данными.
– Так где же их взять?
– Поговорим с местными жителями. Когда будем знать историю дома и его обитателей, станет ясно, где следует искать. А главное, что искать.
– Хорошо, давай поспрашиваем аборигенов. Предлагаю начать с этой, как ее… Надежды Николаевны. Она прозрачно намекала, что с домиком не все чисто.
– Может, лучше поговорить с Ольгой Степановной, она дружила с хозяйкой…
– Она‑то как раз о привидениях помалкивала.
– Потому что человек разумный.
– Или не хочет, чтобы мы тайну родового гнезда узнали, – глубокомысленно изрекла подруга.
– Ты хочешь сказать…
– А почему нет? Ты не смотри, что старушка симпатичная, такие симпатичные часто оказываются главными злодейками. К тому же у нее дети есть. И внуки. И все не прочь оттяпать у меня денежки… Слушай, давай что‑то делать. Хочешь пойти к Ольге этой? Пошли. Хочешь к Надеж… – тут Женька чихнула и с досадой вернула очередной том на полку. – У меня, между прочим, на пыль аллергия.
Ольгу Степановну мы дома опять не застали. Женька выдвинула предположение, что она от нас прячется, я только рукой махнула. В конце концов дома старушка когда‑нибудь появится. Выбор был невелик, и мы отправились к Надежде Николаевне. Подходя к ее дому, обнаружили хозяйку на скамейке возле ворот в компании хитрого вида мужичка в тельняшке и брюках цвета хаки. Кепка когда‑то белого цвета была надвинута на самые брови. Он поглядывал на нас с любопытством, щурился, как кот на солнышке, и улыбался. Завидев нас, громко поздоровался, и мы свернули с тропинки, направляясь к парочке.
– Как отдыхается? – спросила Надежда Николаевна, когда мы подошли совсем близко.
– Спасибо, хорошо, – ответила я.
– Ну‑ну… а я вас давеча увидела и решила: никак девки на постой попросятся. Или ничего?
– Чего ж нам на постой проситься, раз свой дом есть, – буркнула Женька.
– Ну… всякое бывает. В таком‑то доме, поди, страх берет.
– Что в нем такого особенного? – усмехнулась я.
– Да нет, ничего, – вдруг пошла на попятный бабка. – Дом как дом, только большой больно…
– Ага, – подал голос мужчина. – Большой да не простой.
– Это вы насчет привидений? – я решила не церемониться. – Так мы в них не верим. И вам не советуем.
– В них хоть верь, хоть нет, – заметил мужичок и покачал головой. – А место как есть дурное.
– А место как есть дурное.
Мы с Женькой сели без приглашения на скамейку, дядьке пришлось подвинуться, что он сделал с охотой, видно, был не прочь поболтать.
– Чем же это место знаменито? – не унималась я.
– Ну, люди разное говорят… вроде там богатства несметные, – весело подмигнул он, переглядываясь с Надеждой Николаевной. – Только вот в руки не даются. И знаешь, что есть, да не возьмешь.
– А кто взять пытался? – задала я очередной вопрос.
– Ну… говорят, пытались, – туманно ответил дядя. Стало ясно: конкретными сведениями здесь не разжиться.
– Вовка Ляпов в дом как‑то влез, – заговорила Надежда Николаевна. – Давно, лет десять назад. Хозяева на ту пору в город уехали. Такого страха там натерпелся. Он запойный, жена его выгнала, вот и полез сдуру, искал, нет ли чего выпить. А там… уж не знаю, правда ли, нет ли, а говорит, видел он девку, всю в белом. Явилась она ему и пальцем грозит. Мол, зря ты сюда забрался. Он бутылку в холодильнике нашел, выпил и давай деру. А через два дня помер.
– Так ведь запойный, – пожала я плечами. – Мог и помереть.
– А Серега? – вступил в беседу дед. – Никодимов. Кузьминична наняла его линолеум на кухне постелить. А ему до села далеко добираться, он у нее остался ночевать. И тоже от страха всю ночь глаз не сомкнул. А потом у него рука начала сохнуть. Врачи ничего найти не могут, а рука плетью висит.
Признаться, и этот рассказ меня не впечатлил.
– А что за девушка в белом, которая запойному привиделась? Просто девушка или какая‑то особенная, имеющая к дому отношение? – решила уточнить я.
– Так ведь старой хозяйки дочь, Кузьминичне, стало быть, она теткой доводится. Она в доме удавилась, – пояснила Надежда Николаевна. – Мне мать покойная рассказывала. Испугалась, что в тюрьму ее отправят, вот и наложила на себя руки.
– За что в тюрьму? – встрепенулась Женька.
– Брата она убила. Яшку‑Каина. Он, говорят, приставал к ней, даром что брат. Она возьми и застрели Яшку из его же пистолета. Он был лютый мерзавец, свет такого не видывал. Говорят, родного отца убил. Хотя здесь правды не сыщешь, может быть, и нет, зря болтали. Он после революции в ЧК подался, всех здесь в страхе держал. Попробуй что скажи ему, и сразу в кутузку. А оттуда одна дорога – на кладбище. Мама рассказывала, как появится он в своей кожаной тужурке с наганом в руках, все по домам прячутся. Еще он любил народ собирать возле церкви. Сгонят всех со дворов, а Яшка давай речи толкать про новую власть. Только ему все равно, что новая власть, что старая, форменный бандит был. Наган‑то дали, вот он и грабил всех подряд. Говорили, много всего нахапал, да не попользовался вдоволь, застрелила его сестра, она здесь учительствовала. Приехали его дружки за ней, а она их не дождалась, в петлю полезла. Говорят, все, что он награбил, где‑то в доме спрятано. А Яшка добро свое стережет. И на том свете оно ему покоя не дает. Мать с сестрами чекисты не тронули. У второй‑то дочери полюбовником был местный начальник. Так и остались в доме жить втроем: мать да две дочки, пока младшая не померла. Народ их сторонился, да они и сами особняком держались, стыдно было людям в глаза смотреть из‑за Яшки. Много он дел натворил…
– И что, хозяева награбленным так и не воспользовались? – спросила я.
– Так проклято золото, кто его возьмет, тот счастья не увидит.
– Ясно, – кивнула я, история вполне годилась для приключенческого романа, но достоверной мне не показалась. По моему мнению, награбленное должно было заинтересовать друзей‑чекистов, и тут уж никакой любовник не поможет.