У него будет полчаса свободных, и я поехала. – Девушка замолчала, уткнувшись взглядом в колени.
– Дальше‑то что? – не выдержала Агата.
– Он стал совсем другим, – прошептала Наташа. – Я его сначала даже не узнала.
– Давай‑ка поподробней, – попросила я.
– Ну, я вошла. Он сидел за столом. Лицо у него… Я так испугалась, а он улыбнулся и сказал: «Не удивляйся, это после аварии». Потом поднялся, посадил меня на диван и сам сел рядом. Спросил, как я провела каникулы, как родители. А я не знала, что ответить, болтала всякую чушь, потом попросила рассказать, что с ним случилось, ну, про аварию. Он сказал, что долго лежал в больнице, потом поднялся и говорит: «Рад был тебя видеть. Извини, у меня сейчас совещание». А я сказала: «Сережа, я беременна». Он так на меня посмотрел… Я испугалась, потому что сразу поняла: он меня ни капельки не любит. Он раньше так никогда не смотрел, даже если сердился. Он спросил, какой срок, потом спросил, что я собираюсь делать. А я сказала – не знаю. Он опять сел рядом и говорит: «Мне ребенок не нужен, тебе – тоже. Если решишь его оставить, буду выплачивать тебе по тысяче долларов в месяц, на большее не рассчитывай. Не согласна, значит, решать проблему будем в суде». Он потребует провести экспертизу, и если выяснится, что отец кто‑то другой, то я не получу ни копейки.
– Ну и чего ты ревешь, дурища? – нахмурилась Агата. – Тысяча баксов – нормальные деньги. Если считаешь, что этого мало, тряхнем как следует твоего Берсеньева, заплатит куда больше.
– Мне его деньги не нужны, – прошептала девушка. – Он так сказал, как будто… как будто не верит, что это его ребенок. Как же так можно, ведь он… ведь я… у меня никого другого не было. Никогда.
– Может, он прав, и с ребенком торопиться не стоит? – неуверенно произнесла я.
– Вы что? – нахохлилась девушка. – Это Сережин ребенок.
– Но ему он на фиг не нужен, – буркнула сестрица. – Ты бы романтическую дурь из головы выбросила… «Сережин ребенок», – передразнила она. – Сереж этих – как грязи по осени, от каждого рожать замучаешься.
– Я не могу, – запричитала Наташа. – Я все думаю, а вдруг он вернется?
– Кто? – хмыкнула Агата.
– Сережа. Мой Сережа.
– Скажи‑ка мне, грешное дитя: с тобой менты беседовали?
– Вы про убийство это? – испуганно пролепетала Наташа.
– Про убийство, про убийство.
– Беседовали. Только я про эту Людмилу ничего не знала и видела один раз. Пришла какая‑то девица в колледж, посмотрела на меня и говорит: «Ты Наталья Фоминцева?» – я кивнула, а она мне: «Чухонка белобрысая», – и ушла. Я уже после разговора со следователем догадалась, что это, наверное, она была, Сережина девушка, потому и обзывалась.
– Когда она в колледж явилась?
– В марте, кажется.
Вопросов больше не осталось, зато возникла проблема: что делать с девчонкой?
– Реветь завязывай, – сказала я. – И как следует подумай. Ребенок – это серьезно, это на всю жизнь. А своего Сережу ты можешь и не дождаться.
– Понадобится помощь – звони, – добавила Агата и положила на стол визитку.
Мы направились к двери, когда Наташа спросила:
– Я не поняла, а вы кто?
– Снегурочка. Я. А вот она Дед Мороз, только переодетый, – кивнула я на Агату, и мы поспешили убраться восвояси.
– Столько времени псу под хвост, – ворчала сестрица. – А у меня его и так нет, по крайней мере, на личную жизнь хронически не хватает.
– Нет у тебя личной жизни, – хмыкнула я.
– Откуда ей взяться, если с утра до вечера слушаешь душещипательные истории одна другой бестолковей? Вот и сейчас: ничего путного не узнали, а геморрой нажили. Теперь вот думай, что с этой дурехой будет.
– Ничего не будет. Отревется и пойдет делать аборт. Или родит ребенка, страна остро нуждается в юных гражданах.
– А чего у тебя рожа кислая, если ничего не будет? – съязвила Агата.
– Хрен знает. Как‑то странно она это сказала.
– Что «это»?
– Про своего Сережу.
– Чего ж странного? Был Сережа – чуткий, ласковый, и вдруг бац: твой ребенок, твои проблемы. Прекрасный образ оказался с изъяном. Девчонка дурочка, но мужикам дурочки нравятся. Прельстился, а потом игрушка перестала казаться забавной, и он забыл про нее, как забывают все игрушки, когда в них больше не нуждаются.
– Он мог быть с ней помягче.
– Зачем? Бабло пообещал – нормальный мужик, с понятием, – усмехнулась Агата. – А иной бы просто на дверь указал. А то, что в отцовстве сомневается, тоже дело обычное. Каждый мужик нет‑нет да и усомнится, судьба у них такая. То ли дело бабы. Что в брюхе выносила – то твое по праву, хоть мышонок, хоть лягушка, хоть неведома зверушка… У девки алиби, и если верить ее словам, о твоей подруге она даже не знала… На роль злодейки не тянет. Обманутая белошвейка. Такая все простит, а верить будет до последнего, то есть до тех пор, пока не явится тетка с косой и веселым воплем «Поздняк метаться!».
Простившись с Агатой, я позвонила Славке.
– Ты все еще не прочь осчастливить меня ужином?
– У тебя нашлось для меня время? – хмыкнул он.
– Не трать его понапрасну на дурацкое брюзжанье.
– Какой ресторан предпочитаешь? Или зависнем на твоей кухне?
– Лучше в ресторане. Позаимствовала у сестрицы костюм, офигенный, надо его прогулять, а заодно предстать перед тобой во всем блеске.
– Годится, но при условии, что после ужина ты устроишь мне стриптиз. Костюм – это здорово, но все, что под ним, куда интересней.
– Это мы с радостью, – заверила я.
Для Агаткиного костюма мог подойти только один ресторан в нашем городе. Пафосное заведение с двумя залами и дюжиной отдельных кабинетов. Славка, заказывая столик, предпочел кабинет, так что мой костюм недолго мозолил глаза публике, хотя и был оценен ею по достоинству. Пока мы с ним и Славкой торжественно маршировали через весь зал, ведомые подобострастным метрдотелем, граждане не спускали с него глаз. Причем граждане обоих полов. Вряд ли мужская половина человечества особо заинтересовалась костюмом, и мы поделили с ним славу поровну: женщин, безусловно, интересовал именно он.
– Верни его Агатке, – смеясь, сказал Славка, устраиваясь за столиком.
– С какой стати?
– Ты слишком хороша, это начинает беспокоить. А ну какой‑нибудь стервец решит перебежать мне дорогу?
– Он быстро сообразит, что дурака свалял.
– Ты просто невероятно красива, – вздохнул Славка, – и костюм здесь совершенно ни при чем. Поскорее выходи за меня замуж, хоть какая‑то гарантия, что тебя не уведут из‑под носа.
Мы сделали заказ и выпили по бокалу вина. Я выжидала, когда Славка полезет с вопросами, раз уж без них он не мог. Он разглядывал меня с улыбкой и беспокойством в глазах и наконец спросил:
– Когда пойдем в загс?
– Время терпит.