. Револьвер? Боже, конечно нет. Все утро я даже не заходила к вам в кабинет. Сегодня первой пришла Делла. Она знает, что я там не была.
— Спасибо, Герти.
Мейсон повесил трубку. Повернувшись к Трэггу, он произнес:
— Дело начинает приобретать весьма зловещий характер. Сейчас совершенно очевидно, что кто‑то пытается заменить улики и облыжно обвинить миссис Гастингс в убийстве.
— Вижу, — сказал Трэгг. — А именно из этого револьвера убили ее мужа?
— Я не знаю, — сказал Мейсон.
— Но если не из этого, — сказал Трэгг, — зачем было брать его?
— Как зачем? — взорвался Мейсон. — Это ставит миссис Гастингс в опасную ситуацию. Пока не найдем тот револьвер, мы не сможем доказать ее невиновность.
— Но, с другой стороны, — заметил Трэгг, — пока мы не найдем револьвер, мы не можем установить ее вину.
Мейсон покачал головой.
— Трэгг, неужели вы думаете, что я настолько наивен, чтобы запутывать улики?
Трэгг улыбнулся:
— Давайте скажем так. Вы достаточно дерзки, чтобы сделать все для решения дела в свою пользу. Вы записали номер револьвера, что взяли из сумки?
Мейсон покачал головой.
— Как только я установил, что из револьвера недавно стреляли, я положил его в ящик стола. Я брал его, обернув руку носовым платком. Это был «смит‑и‑вессон» 38‑го калибра.
Трэгг повернулся к миссис Гастингс.
— Теперь, миссис Гастингс, я хотел бы послушать вас. Начинайте с самого начала. Когда вы видели своего мужа в последний раз?
— Прошлую ночь я провела в своем доме.
— Прошлую ночь?
— Нет, позапрошлую.
— Что вы делали там, если собирались обосноваться на жительство в штате Невада, чтобы получить развод?
— Мы разводимся по‑дружески. За проживание в Лас‑Вегасе платит мой муж. Он был исключительно добрым человеком. Я думаю, что мы бы не разошлись, если бы не вмешательство со стороны других людей.
— Кого? — спросил Трэгг.
— Таких, например, как Хантли Баннер.
— Кто такой Баннер?
— Адвокат, который ведет дело моего мужа.
— Дело о разводе?
— Он ведет все дела.
— Вы еще не подали заявления о разводе?
— Нет, я еще не прожила необходимого срока в штате Невада.
— Вы оставались в дружеских отношениях со своим мужем?
— Да.
— Как случилось, что вы пришли навестить его и остались на ночь?
— Он попросил меня прийти и обсудить вопрос о разделе имущества. Он сказал, что у Баннера есть какие‑то идеи относительно заключения соглашения о разделе имущества, что эти идеи слишком жестки. Мой муж сказал, что он хочет решить вопрос справедливо, чтобы я была довольна и мы расстались друзьями.
— Вы сказали, что ночь провели у него в доме?
— Да.
— В одной спальне?
— Нет, мы же проживаем раздельно. Я провела ночь в своей спальне. Я собиралась уйти в гостиницу, но Гарвин сказал, что это было бы неразумно, ведь в доме четыре пустые спальни, поэтому мне лучше остаться там.
— Утром вы его видели?
— Нет.
— В последний раз видели его, когда пошли спать?
— Да.
— Вы, конечно, знаете, где находится его спальная комната?
— Не говорите глупостей, лейтенант. Я была замужем за этим человеком восемнадцать месяцев.
— Когда вы ушли из дому?
— Я встала довольно рано, вышла через заднюю дверь, села в машину и уехала.
— В Лас‑Вегас?
— Нет, не в Лас‑Вегас, — ответила она.
— Тогда куда?
Поколебавшись немного, миссис Гастингс сказала:
— Я ушла из дому рано. По‑моему, только это должно интересовать вас в данный момент.
— Я хочу знать, куда вы поехали, — настаивал Трэгг.
— Если вы не возражаете, ответила миссис Гастингс, — я не скажу вам ничего о том, куда я поехала из дому, пока не переговорю с мистером Мейсоном.
— А если я возражаю? — спросил Трэгг.
— Все равно не скажу.
— Пока я не хочу привлекать вас к ответственности за убийство, — сказал Трэгг.
— Даже не буду приглашать вас в полицейское управление для снятия показаний. Мы с вами должны заключить джентльменское соглашение, Перри. Обещайте мне, что эта женщина будет готова к допросу в любое время.
Мейсон повернулся к Аделле Гастингс:
— Это означает, что вы не сможете поехать в Лас‑Вегас.
— Как долго я должна оставаться в Лос‑Анджелесе?
— В течение сорока восьми часов, — ответил Трэгг.
— Хорошо, — сказала она. — Я буду в городе.
— Где вы остановитесь? — спросил Трэгг.
— Пока не знаю. Очевидно, в отеле.
— Поддерживайте связь с Мейсоном, сказал Трэгг.
— Да, конечно.
— Что касается вас, Мейсон, — сказал Трэгг, — то ситуация несколько иная. Если вы скажете мне, что положили револьвер в ящик своего стола с добрыми намерениями, а оружие исчезло без вашего ведома и вы не знаете, где оно, то на данном этапе мне этого достаточно. Но хочу предупредить вас: этого будет недостаточно для окружного прокурора. Гамильтон Бюргер посчитает, что это очередной фокус‑покус с вашей стороны, и он, возможно, поставит перед вами ультиматум: или предъявите оружие, или предстанете перед присяжными заседателями.
— Меня не волнует мнение Гамильтона Бюргера, — ответил Мейсон. — Я положил револьвер в ящик своего стола.
— И этот ящик сейчас пуст? — спросил Трэгг.
— Да, конечно.
— В столе есть еще пустые ящики?
— Нет, — ответил Мейсон. — Этот ящик предназначен для срочных дел, которые требуют немедленных и решительных действий.
— Револьвер как раз подходит под ваше определение, — многозначительно произнес Трэгг. — Дело требует срочных действий, притом немедленных.
— Я постараюсь выяснить, что случилось, — сказал Мейсон. — Вы же знаете, что замки в дверях не защищают от проникновения в помещение. Многофункциональным ключом можно открыть практически любую дверь на нашем этаже.
— У кого есть многофункциональные ключи?
— У сантехника, уборщиц, честно говоря, не знаю. Я свяжусь с людьми, которые обслуживают здание, и все перетрясу.
— Конечно, лучше перетрясти, — сказал Трэгг через плечо.
Он поклонился Аделле Гастингс и вышел. Мейсон повернулся к Аделле.
— Вы убили своего мужа? — спросил он.
— Нет.
— Есть ряд моментов в вашем рассказе, которые кажутся надуманными и вызывают подозрение.
— Я знаю, — ответила она, — но ничем не могу помочь. Я рассказала правду. Сами видите, что получается. Кто‑то пытается навязать мне преступление. Кто‑то украл мою сумку. Из сумки этот человек взял ключи от моей квартиры. Тот, кто украл сумку, вошел в мою квартиру в Лас‑Вегасе, украл револьвер…
— И убил из него вашего мужа, — заключил Мейсон, поскольку голос Аделлы Гастингс прервался от волнения.