Скоро он объявил, что можно
приступать.
Пурли разъяснил обстановку.
– Судя по всему, вот как это происходило. Зайдя в дом, Кампер снял с собаки поводок и держал его в руке, подходя к двери одной из квартир.
Хозяин впустил его, а потом схватил сзади и придушил поводком, который сунул затем в карман плаща. Собака была уже на улице, когда тело вытащили
в холл. Это Таленто прогнал ее.
– В таком случае, – заметил Ларкин, – он невиновен.
– Нет, подозрения с него снять нельзя. Таленто мог убить Кампфа, вынести тело и, выходя, прогнать собаку на улицу. Может ли собака при таких
обстоятельствах вести себя спокойно?
– Вообще да. Это зависит от ее близости с хозяином. Да и крови не было. Вы зайдете первым?
– Вперед, Гудвин.
Пурли направился к двери, но я возразил:
– Я останусь с собакой.
Стеббинс был явно недоволен.
– Тогда держись позади Ларкина.
Однако мне не нравилось наблюдать из за спины. И я зашел в вестибюль вместе с Пурли. Через минуту там появился Ларкин с собакой. Сделав два
шага, Ларкин остановился, собака тоже. Никто не произносил ни слова, Черныш оглянулся на Ларкина. Тот снял ошейник и чуть подтолкнул пса, чтобы
показать ему: он свободен. Черныш подошел ко мне и, задрав голову, дружелюбно завилял хвостом.
– Ерунда, – с отвращением скривился Пурли.
– Знаете, – произнес Ларкин, – я и не рассчитывал, что он покажет нам, куда вчера пошел Кампер. В лучшем случае можно было надеяться, что он
подойдет к лестнице, где лежало тело и, может быть, поднимется на площадку, откуда вынесли убитого. Гудвин, подведите пса к лестнице.
Я подчинился. Он шел охотно, но явно не выказывал особого интереса к этому месту.
– Прекрасно, – съязвил Пурли. – Просто прекрасно. Что ж, продолжайте.
Ларкин надел на собаку ошейник с поводком, провел Черныша через холл и позвонил в дверь. Через мгновение дверь открылась, и появился Виктор
Таленто.
– Привет, Черныш, – сказал он и нагнулся к собаке.
– Я же предупреждал вас – ни слова! – взревел Стеббинс.
Таленто выпрямился.
– Простите, забыл. – В его голосе звучало искреннее сожаление. – Хотите еще раз?
– Нет. Это все.
Таленто шагнул назад и закрыл дверь.
– Вы должны понять, – втолковывал Ларкин сержанту. – Лабрадор не вцепится в горло врагу, не такая это собака. Самое большее, что мы можем
ожидать – это недружелюбное поведение или, скажем, рычание.
– Стоит продолжать? – спросил Пурли.
– Непременно. Идите лучше вы первым.
Пурли стал подниматься по лестнице, я за ним. Площадка была узкой и не слишком ярко освещенной. Ларкин постучал. Через десять секунд раздались
шаги, и на пороге появилась личность, два дня назад изгнанная из дома Вульфа и забравшая мои плащ.
– Это сержант Ларкин, мистер Миган, – представил Пурли. – Взгляните на собаку. Вы видели ее когда нибудь? Погладьте ее.
Миган фыркнул.
– Сами гладьте.
– Вы видели ее прежде?
– Нет.
– Ну, хорошо, спасибо. Идем, Ларкин.
Дверь хлопнула громко и резко.
– Ну? – бросил Пурли через плечо.
– Собаке он не нравится, – ответил Ларкин. – Правда, на свете много людей, которых собаки недолюбливают.
На следующем этаже все повторилось. Мы отошли в сторону, а проводник постучал в дверь. Никто не открывал. Он постучал снова, и вскоре дверь чуть
чуть приоткрылась. Скрипучий голос произнес:
– Вы с собакой.
– Да, – подтвердил Ларкин.
– Да, – подтвердил Ларкин.
– Сержант здесь?
– Здесь, – отозвался Стеббинс.
– Я же говорил, собака меня не любит. Однажды у Фила Кампфа… Словом, она на меня обиделась. Вы что, издеваетесь?
– Откройте дверь. Собака на поводке.
– Нет! Сказал вам, не открою!
Пурли решился. Он неожиданно толкнул дверь, и та распахнулась настежь. На пороге, держась за косяк, стоял костлявый тип в красной полосатой
пижаме. Собака зарычала и попятилась.
– Мы обходим всех, мистер Аланд, – сказал Пурли. – Вы не исключение. Теперь можете идти спать. Что касается издевательства… – Он замолчал,
потому что дверь захлопнулась.
– А вы не говорили, что Аланд вас предупреждал, – пожаловался Ларкин.
– Мне хотелось посмотреть… Ну, остался последний.
О верхней площадке явно заботились. Аккуратно выкрашенные стены были украшены небольшими картинами. Шаги за дверью раздались сразу же после
стука. На пороге появился Росс Шеффи, художник, одетый в старый коричневый смокинг. Он был, несомненно, самым красивым из обитателей дома.
Черныш вел себя совершенно спокойно. Когда стало ясно, что кровь не прольется, Пурли спросил:
– Вы знаете эту собаку, мистер Шеффи?
– Разумеется. Чудесный пес.
– Погладьте его.
– С удовольствием, – Шеффи грациозно нагнулся. – Черныш, ты знаешь, что твоего хозяина больше нет? – Он почесал пса за ушами и выпрямился. – Что
нибудь еще? Я работаю – люблю утренний свет.
– Все, спасибо. – Пурли повернулся.
Спускаясь, мы не проронили ни слова. На втором этаже нас перехватил Виктор Таленто.
– Звонили от прокурора. Меня вызывают на службу. Я свободен?
– Да, – сказал Пурли. – Можем вас подвезти.
Таленто обрадовался и попросил минутку подождать. Стеббинс велел отдать мне собаку, и я взял поводок.
На улице стояла такая же чудесная погода. Мы остановили первое свободное такси. Я вытащил из бумажника пять долларов и протянул водителю.
– Спасибо, – произнес он с чувством. – За красивые глаза?
– Тебе придется отработать их, браток, – заверил я. – Здесь можно где нибудь остановиться и подождать – от тридцати минут до трех часов?
– Три часа за пятерку?
– Конечно, нет. – Я добавил еще одну. – Вряд ли придется ждать долго.
– Неподалеку есть стоянка. На улице без пассажира ко мне могут сесть.
– У тебя будет пассажир – собака. Давай ка поищем местечко.
Мы изрядно покрутились, прежде чем смогли припарковаться на Корт стрт в двух кварталах от Арбор.
Толпа у дома № 29 уже разошлась. Меня это устраивало. Миган на мой звонок не ответил, и я постучался к Аланду.
Из за двери донесся скрипучий голос:
– Кто там?
– Гудвин. Я был здесь с полицией. Собаки нет.
Дверь приоткрылась. Джером Аланд все еще щеголял в своей полосатой пижаме.
– Чего вам надо? Я хочу спать.
– Я собирался задать вам несколько вопросов, но помешала собака. Это не займет много времени.
Так как он не был настолько вежлив, чтобы пригласить меня зайти, мне пришлось попросту отодвинуть его в сторону.
Я оказался в комнате, обставленной мебелью, которая и привила Джуэль Джонс ненависть к подобным домам. Аланд присел на край хлипкого стула и
потребовал:
– Спрашивайте!
Щекотливое положение. Ведь он предполагал, что я из полиции. И Джуэль Джонс упоминать рискованно – до нее могли еще не докопаться.
– Давно Ричард Миган занимает квартиру под вами?
– Я говорил вам уже десять раз.