– Не мне. Я перепроверяю. Давно?
– Девять дней. Он въехал во вторник на той неделе.
– А кто занимал квартиру раньше?
– Никто.
– То есть при вас она пустовала?
– Нет. Я же объяснял: там жила девушка, съехавшая три месяца назад. Ее зовут Джуэль Джонс, артистка. Именно она нашла мне работу в ночном клубе.
– Он изменил тон. – Я знаю, чего вы добиваетесь. Вы хотите, чтобы я все перепутал. Привели сюда эту собаку – ну, что мне делать, если я не люблю
собак?!
Он взъерошил волосы и взмахнул рукой, как комедиант, каким, в сущности, и был.
– Умер, как собака! – воскликнул он. – Вот как умер Фил, как собака!
– Вы говорили, – осмелел я, – что дружили с ним…
Его голова дернулась.
– Я этого не говорил!
– Может быть, в других словах.
– У меня нет друзей.
– Вы только что сказали, что жившая здесь раньше девушка нашла вам работу. Это похоже на дружескую услугу. Или она вам чем то обязана?
– Конечно, нет. Почему вы все время ее упоминаете?
– Не я упоминаю ее, а вы. Я лишь спросил, кто жил внизу раньше Вы предпочли бы ее не впутывать?..
– Джуэль тут совершенно ни при чем.
– Она знала Филиппа Кампфа?
– Пожалуй. Да, разумеется.
– Близко!?
Он покачал головой.
– Это надо спрашивать у Фила.
Я улыбнулся.
– Любопытно, мистер Аланд. Один из жильцов дома – убийца. А вы увиливаете от вопросов касательно Кампфа и девушки. Подумайте, что это может
означать. Предположим, Кампф отбил ее у вас, и вы его задушили.
– Она никогда не была моей подружкой!
– Угу. Или, например, Кампф плохо с ней обращался, она хотела от него избавиться, а вы в знак признательности повиновались.
– Вздор, – процедил он. – Вам бы писать киносценарии.
Везти его к Вульфу я не мог, долго разговаривать с ним – тоже, так как в любой момент ему вдруг могли позвонить из полиции. И я ушел.
Спустился еще на этаж и постучал. Послышались шаги, и дверь отворилась. Миган все еще был нечесан и не одет.
– Ну? – прорычал он.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Не возражаете? – вежливо, но твердо произнес я.
– Определенно возражаю.
– Мистера Таленто вызвали к прокурору. Наш разговор поможет вам сэкономить время.
Он молча повернулся, и я пошел вслед за ним.
– Где то я вас видел, – пробормотал Миган.
– Конечно, мы приходили с собакой.
– Нет, раньше. Вы не были вчера у Ниро Вульфа?
– Верно.
– Так как же?
Я удивленно поднял брови.
– Неужели не ясно, мистер Миган? Я пришел, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них. Я был у Вульфа по делам. Мне часто приходится туда
заходить. А теперь…
– Жирный заносчивый полуумок!
– Возможно, вы правы… Но приступим, пожалуй, к делу. – Я достал записную книжку и карандаш. – Вы переехали девять дней назад. Пожалуйста,
расскажите подробно, каким образом вы сюда попали.
Его глаза сверкнули.
– Я рассказывал, по крайней мере, три раза!
– Знаю, так и делается. Я не стараюсь поймать вас на какой нибудь неточности, но вы могли упустить важную деталь. Предположим, что мне ничего не
известно. Ну!
Он простонал и уронил голову на руки.
– Я профессиональный фотограф, работаю в Питтсбурге. Два года назад женился на девушке по имени Маргарет Райан. Через семь месяцев она меня
бросила и уехала из Питтсбурга, во всяком случае, я не мог ее там найти.
Примерно год назад один мой клиент вернулся из Нью Йорка и рассказал,
что видел Маргарет в театре с мужчиной. Он заговорил с ней, но она сделала вид, будто его не знает. Я поехал в Нью Йорк, однако за несколько
недель поисков ничего не добился. В полицию не обращался – не хотел, пусть это и покажется вам неубедительным.
– Ладно, – махнул я. – Продолжайте.
– Две недели назад в картинной галерее в Питтсбурге мне бросилось в глаза большое полотно, написанное маслом. «Три кобылицы на пастбище». На нем
была изображена комната с тремя женщинами. Одна из них сидела на диване, две – на ковре, ели яблоки. Сидевшая на диване – моя жена. В этом нет
никакого сомнения.
– Мы и не сомневаемся, – заверил я. – Что же вы сделали?
– Картину написал Росс Шеффи. Я навел о нем справки у администрации и, закончив неотложную работу, вновь отправился в Нью Йорк.
Адрес Шеффи нашелся проще простого – в телефонной книге. Я встретился с ним здесь, в его студии. Сперва я сказал, что заинтересовался одной из
женщин на картине как возможной натурщицей для съемки. Но Шеффи ответил – его мнение о фотографии, как об искусстве, таково, что он и
разговаривать не желает на эту тему. Пришлось открыть ему правду. Его поведение сразу изменилось. Он выразил мне сочувствие и сказал, что с
удовольствием бы помог, но написал картину больше года назад и просто не помнит, где брал натурщиц.
Миган замолчал, и я оторвался от записей.
– Повторяю, мне это показалось очень подозрительным, – сказал он агрессивно.
– Продолжайте продолжайте, я слушаю.
– Я говорю, это подозрительно. Может забыть фотограф, через которого проходят сотни моделей, но не художник. Поэтому я немного вспылил, но,
впрочем, потом извинился. Он обещал вспомнить имена натурщиц и попросил ему звонить. Вместо этого я пришел сам. На мои вопрос Шеффи ответил, что
ни одного имени не вспомнил и вряд ли вспомнит вообще. На сей раз я сдержался. Поднимаясь, я видел объявление о сдаче квартиры и решил
переехать. Для картины позировала моя жена и чтобы найти ее, мне не мешало жить поближе к Шеффи и его посетителям.
У Мигана, вероятно, была фотография жены, но, разумеется просить ее я не осмелился – она либо давно в полиции, либо ее нет. Поэтому я просто
спросил:
– Чего же вы добились?
– Пока немногого. Пытался сблизиться с Шеффи, не получилось. Познакомился с двумя другими жильцами, Таленто и Аландом, но это ничего не дало.
Наконец я понял, что нуждаюсь в помощи специалиста, и сразу обратился к Ниро Вульфу. Вы видели, чем все это кончилось.
Я кивнул.
– У него потрясающее самомнение. А чего вы собственно хотели?
– Чтобы он прослушивал телефон Шеффи.
– Это незаконно, – сурово отчеканил я.
– Так ведь ничего и не получилось.
Я пролистал записную книжку.
– Давайте вернемся немного назад. В течение этой недели вы встречали друзей и знакомых Шеффи?
– Только двоих. Молодую женщину, натурщицу, не помню ее имени, и человека, который, по словам Шеффи, покупает картины. Его фамилия Бронштейн.
– Вы не упомянули Филиппа Кампфа.
Миган подался вперед и опустил на стол кулак.
– И не собираюсь. Никогда его не видел.
– А что бы вы сказали, если бы я заявил, что вас видели вместе?
– Я бы сказал, что вы гнусный лжец! – Его глаза еще больше покраснели. – У меня и так хватает забот, а тут вы обвиняете в убийстве совершенно
незнакомого человека, а потом приводите собаку и заставляете ее гладить!
Я соболезнующе кивнул.