Многие, в том числе, вероятно, Хейт и Джессап, говорят, что Харви специально ранил Броделла в плечо,
чтобы тот повернулся, а затем добил его выстрелом в шею, поскольку все знают, как он стреляет, а ему, мол, хотелось представить все так, будто
это сделал человек, который не умеет стрелять. Но дело-то все в том, что Харви по складу своего характера не способен на такое. Если даже
допустить - а я этого даже не допускаю, - что он выстрелил Броделлу в спину, ему бы и в голову не пришло прибегнуть к подобной уловке. Но ты,
Кэрол, мыслишь по-другому. Тебе это могло прийти в голову. Ты согласна со мной?
Уголок ее губ приподнялся.
- Лили, - сказала она.
- При чем тут Лили?
- Это она думает, что я его застрелила?
- Она мне об этом не говорила. Даже если Лили и думает так и сказала бы мне об этом, у меня своя голова на плечах. Итак, что ты мне
ответишь?
Уголок ее губ так и не опустился.
- Скажем, я отвечу “да”, и что тогда? Ты же сам заявил, что менять меня на Харви - все равно что менять шило на мыло. Или ты имел в виду
что-то другое?
- Разумеется, только это. Я просил Алму быть откровенной со мной, а теперь прошу о том же тебя. Предположим, застрелила Броделла ты, а я
продолжаю расследование, будто ничего не знаю. В таком случае, что получится? Необходимых улик я обнаружить не смогу. Я окажусь связанным по
рукам и ногам и буду работать впустую. Однако, если бы я знал, что застрелила его ты, я мог бы что-нибудь предпринять. Некоторый опыт оказания
помощи в трудных ситуациях у меня есть. Тебе ведь известно, что время от времени я выдаю какую-нибудь интересную идею. Итак, поговорим
начистоту?
Кэрол прищурилась.
- Значит, ты думаешь, что это я его застрелила, - констатировала она.
- Не думаю. Я лишь предполагаю. Со слов Алмы известно, что всю вторую половину того дня вы обе находились здесь. Но это еще ничего не
доказывает - иначе она сказать просто не могла. Согласен, с твоей стороны было бы величайшей глупостью признаться мне в том, что это ты его
застрелила, - ведь ты не уверена, что я буду держать язык за зубами. В Нью-Йорке есть несколько человек, которые мне верят. Здесь мне не верит
никто, кроме Харви. Но мне не разрешат свидание с ним. Если ты передашь ему, что я поклялся никому об этом не говорить, он наверняка велит тебе
быть со мной откровенней.
- Значит, ты уверен, что это я его застрелила?
- Да нет же, черт побери! Но я стреножен, а мне непременно надо знать истину. Неужели ты не видишь, как мне трудно?
- Да. Вижу... - Она огляделась. - У нас нет Библии. - Она встала и еще раз посмотрела по сторонам, потом направилась в угол, где на колышке
висело почти новое седло.
- Тебе известно, что это за седло? - спросила она. Я кивнул:
- Ручная работа Куонтрелла, с серебряными стременами и заклепками. Ты получила его в Пендлтоне в сорок седьмом году.
- Верно. То был самый великий день в моей жизни. - Кэрол положила ладонь на седло и посмотрела мне в глаза. - Если я застрелила эту жабу
Броделла, пусть это седло расплавится, сгниет и провоняет, пусть его источат черви. Да поможет мне Бог.
Она повернулась, похлопала по задней луке седла и вновь посмотрела на меня.
- Этого достаточно?
- Лучшего доказательства и желать не могу.
- Этого достаточно?
- Лучшего доказательства и желать не могу. - Я встал. - Ну что ж, ты вне игры, тебя мы вычеркиваем, но такая уж у меня работа, извини.
Скажи Харви, что я не хуже, чем он меня считает. - Я указал пальцем:
- Табак для Мела, а мухобойка - для Пита. Дожидаться их возвращения я не стану, надо еще кое-что посмотреть. Ты слышала, что я сказала
Алме?
- В основном, да.
- Она была здесь с тобой в тот день после полудня все время?
- Я же сказала - да.
- А Гила Хейта здесь не было?
- Я же сказала - нет.
Уже около двери я повернулся и спросил:
- По-прежнему клянешься седлом?
- По-прежнему, - ответила она.
Глава 3
Я поехал взглянуть на место преступления. Дорога от Лейм-Хорс к “Ранчо Дж. Р.” и к хижине Лили заканчивается у реки Фиштейл, где, справа по
ходу, находится ранчо Билла Фарнхэма в стиле “дикого запада”. Оно, можно сказать, шикарное по сравнению со многими другими ранчо. Правда, хижине
Лили все-таки уступает. Больше шести гостей сразу Фарнхэм не принимает. Сейчас на ранчо было и того меньше - за несколько дней до убийства
Броделла парень из Спокана сломал руку и уехал домой - мистер и миссис Эмори и еще одна пара из Денвера. Фарнхэм не был женат, и вся обслуга
состояла из кухарки, горничной и двух ковбоев - Берта Мейджи и Сэма Пикока. Для гостей был отведен один дом - обыкновенная бревенчатая коробка с
пристройками по бокам, занимавшая примерно с полакра. Амбар и загоны для скота находились далеко от реки, за сосновым леском.
Я остановил машину между двумя деревьями и вылез из нее. Никого не видно. Ни за домом, ни со стороны реки. Но, когда я направился к
сетчатой двери и произнес нараспев: “Дома есть кто-нибудь?”, чей-то голос разрешил мне войти, и я вошел. Комната была вполовину меньше гостиной
Лили, и посреди нее, положив голову на кипу диванных подушек, на ковре возлежала рыжеволосая женщина. При моем приближении она отложила журнал
и, подавив зевок, произнесла:
- Я узнала ваш голос.
Я остановился в четырех шагах от нее и извинился, что разбудил ее. Она ответила, что спит только по ночам, и добавила:
- Пожалуйста не обращайте на меня внимания - я настолько ленива, что даже не возникает желания одернуть юбку. Ненавижу брюки. - Она снова
зевнула. - Если вы пришли не ко мне, вам не повезло: на заре все отправились на лося - перешли вброд реку и поднялись в горы, и трудно сказать,
когда вернутся. А вы все еще пытаетесь вызволить из тюрьмы своего друга?
- Надо же чем-то себя занять. Позвольте поправить вам юбку?
- Не стоит. Если вы пришли ко мне - правда, я не понимаю, с какой целью... - то я перед вами.
Я улыбнулся, чтобы показать, что оценил ее юмор.
- Собственно говоря, миссис Эмори, я пришел вовсе не для того, чтобы повидать какое-то конкретное лицо. Я лишь хотел сказать Биллу, что
оставлю здесь машину и пойду взглянуть на Блю-Граус-Ридж. Если он вернется раньше меня, скажите ему об этом, ладно?
- Разумеется. Только раньше вас он не вернется. - Она убрала со лба прядь волос. - Это там все и произошло?
Я кивнул и повернулся, чтобы уйти, но вынужден был снова обернуться на ее голос.