..
В зале было несколько покупателей, а Морт Вотер, его жена Мейбл и их сын Джонни их обслуживали. Я пришел вовсе не для того, чтобы что-то
купить, и даже не затем, чтобы поговорить, а просто послушать. Оглядевшись, выбрал подходящий объект - худющую женщину с длинными черными
волосами, которая разглядывала туфли на прилавке. Ее звали Генриетта, она была полукровка. Живя у дороги, она знала всех. Желающие могли купить
у нее спиртное. Я подошел к ней поближе и сказал:
- Привет, Генриетта! Готов спорить, ты меня помнишь! Она слегка склонила голову и прищурилась, как частенько делают осторожные люди.
- На что спорим?
- На доллар.
- Фи. Вы - приятель мисс Роуэн. Ваше имя мистер Арчи Гудвин. - Генриетта протянула руку. - С вас один доллар.
- Сама ты “фи”. Впрочем, может, ты вовсе не то имеешь в виду, поэтому не будем об этом. - Я вытащил бумажник. - Для меня приятный сюрприз
видеть тебя здесь. - Я протянул ей деньги. - В субботу вечером у тебя наверняка полно клиентов?
Она повертела в руках банкноту.
- Трюк? - проворчала Генриетта и уронила деньги на пол. - Очередной трюк.
- Да никакой не трюк! - Я поднял пятидолларовую бумажку и снова протянул ей. - Один доллар я проспорил. Остальные четыре - плачу за время,
которое займут у тебя ответы на мои вопросы.
- Ненавижу вопросы.
- Они тебя не касаются. Как ты знаешь, мой дружок Харви Грив в беде.
- В страшной беде, - уточнила она.
- В очень страшной. Ты, вероятно, также знаешь, что я пытаюсь помочь ему.
- Об этом знают все.
- Да. И все, похоже, считают, что ничего у меня не получится, поскольку он убил человека. Ты встречаешься со многими людьми и слышишь много
разных разговоров. Они все так думают?
Она указала на купюру, которую я все еще держал в руке.
- И ты заплатишь мне за ответ? Четыре доллара?
- Я уплачу вперед. Возьми деньги, а потом отвечай. Генриетта взяла банкнот и снова оглядела его и сунула в карман у себя в юбке.
- В суд я не пойду, - сказала она.
- Разумеется, нет. Ведь мы просто беседуем.
- Многие говорят, что убил его мистер Грив. Правда, не все. Некоторые считают, что его убили вы.
- И сколько таких?
- Может, трое, а может, четверо. Вы знаете Эмми? Я кивнул. Эмми - это Эммет Лейк, который пас стадо на “Ранчо Дж. Р.”. Мне известно, что он
один из лучших клиентов Генриетты.
- Только не говори мне, будто он утверждает, что это сделал я.
- Нет. Он сказал, что это сделал мужчина, который сейчас гостит у мистера Фарнхэма.
- А он не говорил, кто именно? По-моему, ты просто не хочешь мне сказать. Ладно, а что думаешь ты сама?
- Я - думаю? Фи.
Я улыбнулся ей, как мужчина улыбается женщине.
- Готов спорить, ты о многом думаешь!
- На что спорим?
Я проигнорировал ее вопрос.
- Только я не мог бы этого доказать. Слушай, Генриетта, ты ведь в курсе всяких разговоров. Человек, которого убили, прожил здесь шесть
недель в прошлом году и говорил мне, будто что-то у тебя покупал.
- Готов спорить, ты о многом думаешь!
- На что спорим?
Я проигнорировал ее вопрос.
- Только я не мог бы этого доказать. Слушай, Генриетта, ты ведь в курсе всяких разговоров. Человек, которого убили, прожил здесь шесть
недель в прошлом году и говорил мне, будто что-то у тебя покупал.
- Да, один раз. С мистером Фарнхэмом.
- Не упоминал ли он тогда о ком-нибудь?
- Не помню.
- Хорошо. Но ты должна помнить, что говорили люди на этой неделе, после его убийства. Мне очень важно это знать. Мне не нужно, чтобы ты
называла имена, расскажи лишь, что о нем говорили. - Я вытащил из бумажника еще десять долларов и держал их на виду. - Возможно, тогда я смогу
помочь мистеру Гриву. Расскажи мне, что ты о нем слышала!
Генриетта взглянула на банкнот.
- Нет, - сказала она.
Мне так и не удалось уговорить ее, хотя я потратил еще десять минут, пытаясь ее задобрить - десятку пришлось вернуть в бумажник. Ничего бы
не вышло, даже если бы я удвоил сумму или, скажем, довел ее до ста долларов: Генриетта не хотела оказаться в роли свидетеля, дающего показания в
суде, поклянись я даже на десяти седлах, что ей этого делать не придется.
Я отошел от нее и огляделся. Из находившихся в это время в универмаге людей я знал по именам почти всех, но ни один из них, скорее всего,
не захотел бы высказаться об интересующем меня деле, поэтому я вышел из магазина и направился к Холлу.
Снаружи Холл культуры казался еще внушительнее универмага Вотера, но внутри состоял всего лишь из трех небольших помещений.
Полки и прилавки были завалены пластинками, книгами, репродукциями картин и рисунков, бюстами великих людей, факсимильными изданиями
Декларации независимости и многими другими вещами. Здесь можно было увидеть Библию на армянском языке. Торговля у Вуди шла плохо, и он как-то
сказал Лили, что выручает в неделю всего двадцать долларов. Главным источником дохода являлись кино-и танцзалы. Оба заведения функционировали
только по субботам.
Когда я вошел, Вуди беседовал с четырьмя дьюдами с какого-то ранчо: тремя мужчинами и женщиной, которых я никогда прежде не видел. Я
немного послушал, делая вид, что разглядываю книжки, но ничего нового не узнал. Как и большинство жителей штата, Вуди был невысокого мнения о
приезжих, но Лили ему нравилась, поэтому он принимал и меня. Вуди оставил своих собеседников, подошел ко мне и спросил, приедет ли мисс Роуэн. Я
ответил, что она устала и собиралась пораньше лечь спать, но просила передать ему привет.
Вуди был не столь краток, как Алма Грив, но в разговоре со мной он тоже склонил голову набок. Глаза у него были такие же черные, как у
Генриетты, а копна волос белой, как вершина Чэрмаунтин.
- Кланяйтесь ей, - сказал он. - Целую ей ручку с глубочайшим уважением. Она прямо как куколка. Позвольте спросить, удалось ли вам узнать
что-то новенькое?
- Нет, Вуди, не удалось. Вы все еще с нами?
- Да. Навсегда и еще на один день. Если это мистер Грив застрелил того мужчину, то я кривоногий койот. Я ведь рассказывал вам, что впервые
увидел его, когда он был еще двухлетним карапузом, а мне тогда стукнуло шестнадцать. В тот день его мать купила у моего отца четыре одеяла и две
дюжины носовых платков.