-- НедаромвызоветесьСвободным
Народом!
-- Ниодинчеловечийдетенышнеможетжить с Народом
Джунглей! -- провыл Шер-Хан. -- Отдайте его мне!
-- Он наш брат по всему, кроме крови, -- продолжалАкела,
-- авыхотитеубить его здесь! Поистине я зажился на свете!
Одни из вас нападают надомашнийскот,адругие,наученные
Шер-Ханом,какяслышал,бродяттемной ночью по деревням и
воруют детей с порогов хижин. Поэтому я знаю, что вы тpycы ик
трусамобращаюсьтеперь.Яскоро умру, и жизнь моя не имеет
цены, не то я отдал бы ее зажизньчеловечьегодетеныша.Но
радичестиСтаи,окоторойвыуспели забыть без вожака, я
обещаю вам, что не укушу вас ни разу, когдапридетмоевремя
умереть,еслитольковы дадите человечьему детенышу спокойно
уйти к своим. Я умру без боя. Это спасет для Стаи не меньше чем
три жизни. Больше я ничего не могу сделать,но,еслихотите,
избавлювасотпозора--убить брата, за которым нет вины,
брата, принятого того в Стаю по Закону Джунглей.
-- Он человек!.. человек!.. человек! -- завыла Стая.
И больше половиныСтаиперебежалокШер-Хану,который
начал постукивать о землю хвостом.
-- Теперьвсе в твоих руках, -- сказала Багира Маугли. --
Мы теперь можем только драться.
Маугли выпрямился во весь рост, с горшком вруках.Потом
расправилплечи и зевнул прямо в лицо Совету, но в душе он был
вне себя от злобы и горя, ибо волки, по своей волчьейповадке,
никогда не говорили Маугли, что ненавидят его.
-- Слушайте,вы!-- крикнул он. -- Весь этот собачий лай
ни к чему. Вы столько раз говорили мне сегодня что я человек (а
с вами янавсюжизньосталсябыволком),чтояисам
почувствовалправду ваших слов. Я стану звать вас не братьями,
а собаками как и следует человеку. Невамговорить,чеговы
хотитеичегонехотите, -- это мое дело! А чтобы вам лучше
было видно, я, человек, принес сюдаКрасныйЦветок,которого
вы, собаки, боитесь.
Оншвырнулназемлю горшок, горящие угли подожгли сухой
мох, и он вспыхнул ярким пламенем. ВесьСоветотпрянулназад
передязыкомпламени. Маугли сунул в огонь сухой сук, так что
мелкие ветки вспыхнулиизатрещали,потомзавертелимнад
головой, разгоняя ощетинившихся от страха волков.
-- Тыгосподин, -- сказала Багира шепотом. -- Спаси Акелу
от смерти. Он всегда был тебе другом.
Акела, угрюмый старый волк, никогда в жизнинепросивший
пощады, теперь бросил умоляющий взгляд на Маугли, а тот стоял в
светегорящейветви,весьголый, с разметавшимися по плечам
длинными черными волосами, и тениметалисьипрыгаливокруг
него.
-- Так!--сказалМаугли,медленно озираясь кругом. --
Вижу, что вы собаки. Я ухожу от вас к своему народу -- если это
мой народ. Джунгли теперь закрыты для меня, я должен забыть ваш
язык и вашу дружбу, но я будумилосерднеевас.
--
Вижу, что вы собаки. Я ухожу от вас к своему народу -- если это
мой народ. Джунгли теперь закрыты для меня, я должен забыть ваш
язык и вашу дружбу, но я будумилосерднеевас.Ябылвашим
братомвовсем,кроме крови, и потому обещаю вам, что, когда
стану человеком среди людей, я непредамваслюдям,каквы
предалименя.--Онтолкнулкостер ногой, и вверх полетели
искры. -- Между нами,волкамиоднойСтаи,небудетвойны.
Однако нужно заплатить долг, прежде чем уйти.
Мауглиподошелблизкоктому месту, где сидел Шер-Хан,
бессмысленно моргая на огонь, исхватилегозакисточкуна
подбородке. Багира пошла за ним на всякий случай.
-- Встань,собака!--крикнулМаугли. -- Встань, когда
говорит человек, не то я подпалю тебе шкуру!
Шер-Хан прижал уйти к голове изакрылглаз;потомучто
пылающий сук был очень близко.
-- Этотскотоубийцаговорил,чтоубьет меня на Совете,
потому что не успел убить меня в детстве... Вот так ивоттак
мыбьем собаку, когда становимся людьми. Шевельни только усом,
Хромой, и я забью тебе в глотку Красный Цветок.
Он бил Шер-Хана по голове пылающей веткой, тигрскулили
стонал в смертном страхе.
-- Фу! Теперь ступай прочь, паленая кошка! Но помни: когда
я в следующийразпридунаСкалуСовета, я приду со шкурой
Шер-Хана на голове... Теперь вот что. Акела волен жить, как ему
угодно. Вы его не убьете, потому что я этого не хочу. Недумаю
также,чтовыдолгоещебудете сидеть здесь, высунув язык,
словно важные особы, а не собаки, которыхягонюпрочь,вот
так! Вон, вон!
Конецсукабешено пылал, Маугли раздавал удары направо и
налево по кругу, а волки разбегались своем,уносянасвоей
шкурегорящие искры. Под конец на скале остались только Акела,
Багира и, быть может, десятокволков,перешедшихнасторону
Маугли.И тут что-то начало жечь Маугли изнутри, как никогда в
жизни не жгло. Дыхание у него перехватило, он зарыдал, ислезы
потекли по его щекам.
-- Чтоэтотакое?Чтоэто? -- говорил он. -- Я не хочу
уходить из джунглей, и я незнаю,чтосомнойделается.Я
умираю, Багира?
-- Нет,МаленькийБрат, это только слезы, какие бывают у
людей, -- ответила Багира. -- Теперь я знаю чтотычеловеки
уже не детеныш больше. Отныне джунгли закрыты для тебя... Пусть
текут, Маугли. Это только слезы.
ИМауглисиделиплакалтак,словносердцеего
разрывалось, потому что он плакал первый раз жизни.
-- Теперь, -- сказал он, -- я уйду к людям.Нопреждея
должен проститься с моей матерью.
И он пошел к пещере, где Мать Волчица жила с Отцом Волком,
и плакал, уткнувшись в ее шкуру, а четверо волчат жалобно выли.
-- Вы не забудете меня? -- спросил Маугли.
-- Никогда,пока можем идти по следу! -- сказали волчата.