Грант откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Ну и что вас интересует?
— Вчера вы рассказывали, как убили сестру, — начал Сэм. — Надеюсь, эта история доставила вам удовольствие, потому что и я, и моя начальница остались недовольны. У вас не было сестер. Так что прошу извинить, но тратить время на выдумки мы не намерены. Слишком много дел. Уверен, вы понимаете, о чем я. Вчера вы говорили, что никуда не торопитесь, однако мы, в отличие от вас, своим временем дорожим.
Грант рассмеялся:
— Вчера я изложил все, что вам нужно знать. Я ведь уже говорил. Но вы, похоже, слишком глупы, чтобы разобраться самостоятельно. Похоже, я зря старался.
Сэм подался вперед:
— Простите, не у всех такой потрясающий интеллект, как у вас.
— Не язвите, вам не идет, — ответил Грант.
— Я совершенно серьезно. Разве не за этим вы хотели с нами встретиться? — парировал Сэм. — Чтобы мы вами восхищались? Ну же, блесните умом, объясните, что я упустил.
Грант продолжал молчать.
— А все эти рассуждения о моей сестре? — продолжил Сэм. — Не о несчастной покойной Элли, а о Руби? Вы же просто делаете вид, будто все про меня знаете, но на самом деле выяснить такие факты — пара пустяков. В наше время очень много информации находится в открытом доступе, достаточно одного щелчка мышки. Получается, вы умеете пользоваться компьютером? — Сэм изобразил, будто аплодирует. — Гениально! Ну же, поделитесь остальными своими свершениями. Что я недопонял?
Лицо у Гранта покраснело, однако он продолжал молчать. Сэм переглянулся с Шарлоттой, та лишь пожала плечами. Оба встали.
— Увидимся, Грант, — бросил Сэм и повернулся, будто собираясь уходить, но потом замер. — Нет, извините — не увидимся. Потому что вы за решеткой, а я на свободе.
— Я все равно с вами, — голосом полным холодной злобы процедил Грант. — Учтите.
— Каким образом? — парировал Сэм. — Только не говорите, что телепатическим путем. — Он фыркнул. — Глупости.
— Знаете, когда я сильнее всего ощущаю свою власть? — спросил Грант.
— Где уж мне? Просветите неразумного.
— Садитесь. Поговорим.
Сэм сделал вид, будто колеблется, но потом все же сел. Шарлотта опустилась на соседний стул.
— Только учтите, терпение у нас заканчивается.
Оба устремили оценивающие взгляды на Гранта, тот в ответ сердито смотрел на них. Сэм его порядком разозлил.
— Вас когда–нибудь предавали? — спросил Грант. — Если такое случается, любой разозлится на виновного. Возможно, моя злость повлияла на то, как и о чем я разговаривал с вами в прошлый раз.
— Кто вас предал? — спросил Сэм.
— Вы понятия не имеете, что такое убийство, — произнес Грант.
— Вы же только что о предательстве говорили.
— В нашем случае это одно и то же. Скажите, каково это, по–вашему, — убивать?
— С чего вы взяли, что у меня вообще есть мнение на эту тему?
— Наверняка есть. Уверен, всем когда–то приходили в голову такие мысли. И вы тому яркий пример — вы прямо сейчас хотите убить меня, я же вижу. Единственное, что вам мешает, — вы считаете, что такое поведение вас недостойно. Но вам бы все равно не понравилось.
— Почему вы так уверены? — спросил Сэм. — А вот мне кажется, я бы получил огромное удовольствие.
— А вот и не получили бы. Планировать, вспоминать — одно дело. Волнует предвкушение, а когда все произойдет, вы будете слишком поглощены делом, чтобы наслаждаться. Так что никакого удовольствия — включается адреналин, вдобавок возникает ощущение, будто вы просто наблюдаете со стороны, и все это происходит не с вами.
Отсутствует это чувство только до и после. А убийство — просто способ добиться какой–то цели.
— Если так, когда же вы ощущаете свою власть?
— Для этого нужно взять кого–нибудь с собой.
Сэм вздрогнул. Он снова вспомнил ночь, когда арестовал Гранта. Тот был гораздо моложе, чем сейчас, а Сэм, в свою очередь, — неопытнее. Грант улыбнулся.
— Вы ведь уже тогда заметили, — сказал он Сэму. — Когда я оставлял свое маленькое послание, а вы меня застигли. Вы с самого начала знали, что в кустах прятался еще один человек.
— Неправда, — ответил Сэм.
— Уверены? Я помню, как вы на меня смотрели. У вас тогда от страха фонарик в руке трясся, но тут вы услышали какой–то звук и отвернулись. Луч вашего фонаря дернулся в ту сторону, а потом вы снова направили его на меня, чтобы не сбежал. И что же вы услышали? Шорох кустов? Шаги? Может, вы впопыхах решили, что это просто птица или ветер? — Грант засмеялся. — И на суде ничего не сказали. Вы были похожи на испуганного маленького мальчика. Вас спросили, был ли я в кустах один. Помните, что вы ответили?
Сэм сглотнул.
— Естественно, помню, потому что я тогда ответил чистую правду и ничего, кроме правды. В кустах никого не было, только вы. Я никого не видел. Не было никаких доказательств, что там прятался кто–то еще.
— Доказательств? Предъявить доказательства требуют виновные, а невиновные их отрицают. Значит, вам, полицейским, обязательно нужны улики? А где же ваше хваленое чутье, интуиция? — Грант снова постучал себя по голове. — Но вы наверняка не забыли этот шорох и вспоминаете его всякий раз, стоит вам услышать мое имя. — Грант прищурился. — Когда я вышел к вам и опустился на колени, очень хорошо видел, как вы вздрогнули и покосились на кусты. Вы услышали то же, что и я. Движение. Только я знал, что означают эти звуки, а вы — нет.
— В кустах никто не прятался.
Грант небрежно отмахнулся:
— Вы бы все равно не признались. Вы же герой, поймали монстра. Так зачем все портить и признаваться, что изловили не всех?
— Новую тактику пробуете, Грант? На этот раз отвлекающий маневр? Вы просто надеетесь облегчить вину. Спрашивается, зачем? Думаете, вам срок сократят? Дайте угадаю — попытаетесь убедить всех, что напрасно вас считают негодяем, а виноват во всем другой человек, который и сбил вас с пути истинного.
— В том, что я негодяй, даже не сомневайтесь. Причем самый отпетый из всех. Меня заводит, когда я заставляю других делать то, чего я хочу. — Грант осклабился. — Наблюдать, как некогда обычный человек, которого тебе удалось привлечь на свою сторону, исполняет твои фантазии, — вот это мне по вкусу! Тогда я получаю все — и предвкушаю, и наблюдаю подготовку, и слежу за самим моментом, потому что так ничто меня не отвлекает и не портит ощущения. А потом вспоминаю. Но лучше всего то, что я заставляю другого человека расти, меняться. Это очень приятно. Вот что я называю властью, мистер Паркер.
— Да вы совсем больной.
— Да, настоящий монстр. Но вы кое–что не понимаете. Никто не будет стараться так, как человек, которого недавно удалось вовлечь в свои ряды. Я получаю свое удовольствие, а сообщник испытывает наслаждение, служа мне.
— Значит, у вас с самого начала был помощник?
— У всех есть помощники, и это те обстоятельства, которые заставляют вас вести себя определенным образом. Например, ваше окружение, или жизнь, которую вы ведете, или даже ваши секретные фантазии. Все это тоже помощники.
— Но вы–то говорили не о таких помощниках, а о людях, — вставила Шарлотта. — Значит, вас предал сообщник?
Грант покачал пальцем из стороны в сторону.
— А вы мне нравитесь. Сразу сообразили. Мы с вами потом отлично повеселимся.