Эванс была искренне удивлена:
— Когда вы об этом узнали?
— Вообще–то, доказательств у меня нет до сих пор. Я и тогда был не уверен. Но много лет размышлял о той ночи, беспокоился, что не проявил достаточно бдительности. Бен Грант не убегал, не пытался сопротивляться. Просто опустился на колени и позволил себя арестовать. Я не сводил с него глаз и поэтому не разглядел, прятался в кустах кто–то другой или нет. Все мое внимание было сосредоточено на Гранте. А когда мы приехали к нему в тюрьму, Грант насмехался над нами. Рассказывал, как убил сестру, говорил, что неравнодушен к волосам, но на самом деле все это относится к Ронни Бэгли. А потом Грант принялся рассуждать на тему, которая меня насторожила.
— Это имеет отношение к делу? — спросил Джед.
— В том–то и проблема, что не знаю, — ответил Сэм. Его все больше одолевало раздражение. — Еще в прошлый раз я понял — Бен Грант хочет что–то до меня донести, но тогда он говорил загадками, рассказывал истории и все в таком духе. Зато сегодня Грант выразился более прямолинейно. Сказал, что его предали, и, когда привлекаешь к делу кого–то еще, чувствуешь свою власть. А потом Грант произнес одну фразу — мол, у новичков больше энтузиазма.
— И это вас насторожило?
— Да. Вопрос в том, что он имел в виду? Сейчас объясню. У Гранта был сообщник. На это указывает все, что нам известно. А если за преступлениями, которые совершаются сейчас, стоит именно этот сообщник, значит, в случившемся есть моя вина. Тогда я был не уверен, действительно ли в кустах прятался второй. Все, что я мог предъявить, — это свои подозрения. Никаких свидетельств или улик, только подозрения. В этом–то и проблема.
Поникший Сэм откинулся на спинку стула.
— Но Бэгли не был другом Гранта. Зато Кэрри в тюрьму наведывалась регулярно, — вставила Эванс.
— Значит, Кэрри испытывала к Гранту определенного рода влечение, — ответил Сэм. — Возможно, в отношения с Ронни она вступила примерно по тем же причинам. Если Грант недоступен, значит, лучший вариант — его сообщник. Но что, если Кэрри угрожала Ронни разоблачением? Поэтому он и убил ее? Одно дело предаваться извращенным фантазиям, и совсем другое — жить с человеком, у которого все руки в крови. Видимо, Кэрри почувствовала разницу на себе и поняла, что это не игрушки.
— Если, конечно, допустить, что Кэрри убита, — заметила Эванс. — Тэрри Дэй считал по–другому. — Тут инспектор вздохнула. — Да, запутанное дело.
Убедившись, что новых соображений никто из присутствующих высказывать не собирается, Эванс достала из кармана ручку.
— А теперь расскажите, что произошло в доме Тэрри Дэя. Хочу знать все подробности.
Сэм исполнил приказание начальницы. Поведал, как они зашли в темный коридор, услышали звуки и поняли, что в коттедже кто–то есть. Как медленно поднимались по лестнице, а потом сверху на них сбросили тело Тэрри Дэя. Эванс постукивала ручкой по пустому бланку. Она не записала ни слова.
— Если, по–вашему, преступник — Ронни Бэгли, значит, он на вас и напал?
Сэм задумался и ответил не сразу. Наконец покачал головой:
— Нет.
— Почему вы так уверены? Вы ведь ни разу не видели Ронни Бэгли, или я что–то путаю?
Снова повисло молчание. Вдруг Сэм оживился и сел прямо, поморщившись от резкого движения, которое сразу отдалось в раненое плечо. Глаза его были широко раскрыты.
— Нет, — ответил Сэм, — Ронни Бэгли я не встречал, но точно знаю — это был не он.
— Почему?
Сэм попытался точнее припомнить все, происходившее на темной лестничной площадке. Вот сверху медленно и тяжело свалилось тело Тэрри, а вслед за ним вниз стремительно сбежал убийца. Значит, человек, который напал на Сэма и Шарлотту, был худым и легким, однако отличался быстротой и силой.
Значит, человек, который напал на Сэма и Шарлотту, был худым и легким, однако отличался быстротой и силой. А еще этот запах — такой ненавязчивый аромат, вроде цветочного, но с мускусными нотками. Духи. Сэм вспомнил, как в слабом свете от телефонов несколько раз мелькнул силуэт — узкие плечи, тонкая, нежная линия подбородка…
— Ронни Бэгли можно исключить сразу, — произнес Сэм. — Потому что на нас с Шарлоттой напал не мужчина. Это сделала женщина.
Забыв запереть машину, Джо бегом кинулся к дому матери. На улице было тихо, только в дальнем конце улицы смутно виднелись силуэты каких–то подростков. На крыльце в прямоугольнике света, словно одинокий часовой, застыла его мать. В руках она сжимала носовой платок.
— Джо… Наконец–то… — выговорила она, когда Джо подбежал к ней. Смотрела на него так, будто ждала утешения и хотела, чтобы Джо ее обнял, но тот не мог заставить себя это сделать. Он не обнимал мать с того дня, когда убили Элли.
— Расскажи, что случилось? — потребовал Джо, направляясь в дом.
Медленно волоча ноги, мать побрела за ним. От нее пахло спиртным.
— Руби не вернулась из школы, — произнесла она, и на глазах у нее выступили слезы. Говорила она невнятно, заплетающимся языком. Джо взглянул на часы. Девять. К этому времени его мать обычно уже соображала слабо.
— Ты точно ничего не забыла? Может, Руби предупреждала, что останется ночевать у подружки?
— Почему ты думаешь, что я могла забыть?..
Джо решительным шагом направился в сторону кухни и, взяв маленькую бутылку водки, показал ее матери. Она всегда пила только из маленьких бутылок, будто размер мог как–то замаскировать проблему. Но Джо знал, что такими бутылочками в этом доме забиты все кухонные шкафы.
— Из–за этого!
— Не кричи на меня, Джо, — жалобно произнесла его мать, отвернулась и опустилась в кресло в гостиной. Закрыла лицо руками, и Джо почувствовал острый укол совести. Но просить прощения не стал. Вместо этого опрометью кинулся на второй этаж, в комнату Руби. В последний раз Джо был там очень давно — все родственные обязанности у них в семье были возложены на Сэма. Джо помнил детскую, а увидел спальню почти взрослой девушки. По полу раскиданы средства по уходу за волосами, выдвинутые ящики едва не ломятся от количества нарядов. На письменном столе у окна Джо заметил зажигалку. Принялся искать сигаретную бумагу или другие признаки того, что Руби курила травку. Что, если у сестренки проблемы с наркотиками? Но ничего подобного Джо, к счастью, не обнаружил. По крайней мере, этой беды с Руби пока не случилось.
На стенах висели фотографии кинозвезд, причем не современных, а прошлых лет. Вот молодой Марлон Брандо на мотоцикле, рядом Джеймс Дин, прислонившийся к стене сельского амбара. Снимки самые стандартные. Вероятно, у кого–то они вызывают ностальгию. Потом Джо включил компьютер. Дожидаясь, пока тот загрузится, еще раз обвел взглядом комнату. Получалось, Джо совсем не знал Руби. Маленькая сестренка выросла, а он и не заметил. Только тут Джо сообразил, что о Руби ему известно не больше, чем о какой–нибудь совершенно посторонней девочке. Где она любит проводить время? С кем дружит? Джо подошел к лестнице и крикнул:
— В котором часу Руби обычно возвращается?
Ответом было долгое молчание. Потом, не сдерживая рыданий, мать прокричала:
— Когда как! Иногда после шести. Но так долго ни разу не задерживалась…
— И что она делает после школы?
— Не знаю. С друзьями общается. Руби толком не рассказывает…
Плотно стиснув челюсти, Джо вернулся в комнату Руби. До чего они дошли? Только прикидываются семьей — дни рождения празднуют, на кладбище вместе ездят. А на самом деле каждый сам по себе.