- Благодарю вас, Мартин, - сказал он высоким визгливым голосом, - пребывание оказалось исключительно приятным. Так что теперь вы можете
ехать обратно.
Мартин Дрю усмехнулся:
- Да нет, меня попросили остаться на весь вечер. А что, хорошую книгу вам удалось откопать здесь?
- Великолепную.
С этими словами старик осторожно закрыл фолиант, положил его на стол и отодвинул подальше от края.
- Хотите поговорить со мной, Мартин? А книга занятная. Гораздо интереснее... - он сглотнул, сделав паузу, - несколько приятнее, чем
разговор, который мне пришлось услышать.
- Он вам не понравился?
- Мое замечание базируется не на симпатиях или антипатиях, а на объективном анализе. Нам не стоит обсуждать это. Вам же нет нужды
выслушивать, насколько вы глупы, вы это знаете и сами, успешно пренебрегая данным обстоятельством. И в этом ваша сила.
Казалось, что Мартин Дрю в ответ на эти слова рассмеется, чтобы скрыть неловкость, однако что-то остановило его. Несколько секунд он молча
смотрел на собеседника и лишь потом ответил ему:
- Но все же я буду поумнее вас, Джордж. Теперь я понял: у вас на самом деле старческий маразм. - Он обернулся к издателю газеты:
- Гриннел, я полагаю, у вас найдется комната, в которой ваш тесть и я могли бы немножко поговорить?
- Конечно, пожалуйста! - Издатель был готов пойти навстречу во всем. - Мы просто оставим вас здесь.
Говорите сколько угодно. - С этими словами он обернулся к молчавшему до сих пор лысому мужчине с острым носом и спросил:
- Вы же не будете возражать, Том?
- Конечно нет.
Лысый поднялся из кресла. После некоторого колебания он добавил:
- Однако есть кое-что, о чем я хотел бы попросить мистера Дрю...
- Слушаю вас, - откликнулся седой, - правда, если разговор не будет долгим.
Лысый взглянул в его сторону и вдруг без всякой очевидной причины улыбнулся, как будто и впрямь позабавленный чем-то, покачал головой и
повернулся, чтобы уйти.
- Да не стоит, - махнул он рукой, - это бесполезно.
Как только за двумя вышедшими мужчинами закрылась дверь, Мартин Дрю опустился в кресло, которое освободил лысый, и достал сигару.
- Тот джентльмен с комариным носом - убежденный идеалист, и тем не менее о фолиантах, отпечатанных в восемнадцатом веке, он знает гораздо
больше, чем я. - Что бы старик ни произносил, интонации его не менялись - он говорил лаконично и точно, высоким сварливым голосом. - Еще одна
злая шутка природы, - добавил он.
Раскурив сигару, Мартин Дрю осведомился:
- Джордж, скажите, на чьи еще деньги, помимо ваших, существуют "Серые рубашки"?
Сморщенные веки полностью скрывали выражение глаз. А высокий голос произнес:
- На ваши, может быть?
- Черт побери! Сенатор Коркоран приедет сюда через двадцать минут. Сейчас не время для дипломатических тонкостей, я вас спрашиваю чьи?
- Не похоже, чтобы вы носили такую рубашку.
- А вы носите?
- Полноте! "Серые рубашки"? Брожение в отбросах, отчаянная попытка не потерять позиции в торговле предметами одежды, и не более того.
- Вы так считаете? - Мартин Дрю затянулся и выдохнул клуб дыма. - Сегодня имели место массовые беспорядки в Атланте, Бостоне и Кливленде. В
десятках городов были разогнаны демонстрации сторонников мира. В Дейтоне убиты четыре женщины. Во всех случаях организаторами столкновений
оказались "Серые рубашки". Где-то они выступали небольшими группами, иногда действовали значительными силами. Их главарь, человек, называющий
себя Линкольном Ли, в настоящее время находится в Вашингтоне. На коммунистов, шедших маршем на Вашингтон, было организовано нападение в
пригороде; на месте стычки полиция обнаружила нескольких раненых.
- Однако, Мартин, я полагал, что вы не читаете газеты.
- А я их и не читаю.
- Но раз этот человек, Ли, находится в Вашингтоне, почему же полиция не арестует его?
- Они бы арестовали, когда бы вы им сказали, где он прячется.
- Да будет вам! - На этот раз в пронзительном голосе старика появилась нотка заинтересованности. - Еще раз говорю: это брожение в отбросах.
- Только ли? - проворчал Мартин Дрю. - А не скажете ли мне, что вы делаете в Вашингтоне?
- В этом нет необходимости, Мартин, ведь вы же сами сказали, что я наслаждаюсь гостеприимством своего зятя.
Мартин Дрю выдохнул еще одно облако дыма.
- Послушайте меня, Джордж. Вы заявили, что я глуп.
Можете оставить этот „ярлык себе. Я уже говорил вам, что, хотя я приехал сюда один, на самом деле далеко не одинок. Сегодня днем у нас в
Нью-Йорке состоялась небольшая беседа. Вам известны основные ее участники, но был там и кое-кто еще. Сомневаюсь, что стоит игнорировать их
мнение. Мы достигли соглашения практически по всем вопросам. Мне не нужно говорить вам, что очень скоро, не сегодня завтра, нам придется принять
участие в войне. Вы далеко не глупец, и не хуже меня знаете ситуацию в Европе и в Сибири.
Я помню, вы выступали против предоставления займов России и, возможно, были правы, однако сейчас нам нужно довести дело до конца. В любом
случае это лишь малая часть расходов, а иметь в одиночку дело с Японией было бы намного хуже. На этой неделе или мы объявляем военное положение,
или... да поможет нам Бог. Это событие намечено на завтра, и оно может и должно состояться. Президент Стэнли устранился от этого дела, но
конгресс на нашей стороне. Правда, существует вероятность, что одно-два обстоятельства могут помешать нормальному течению процесса, и одним из
них являются эти "Серые рубашки", которые пытаются взять на испуг людей, совершенно не нуждающихся в этом. Черт возьми, неужели вам не ясны
психологические аспекты дела? Слава богу, конгрессмены настроены патриотически. Их не нужно запугивать. Ну и пусть горсточка красных соберется
возле Конгресса и что-то там провопит, что от этого изменится? Говорю вам: я приехал, уполномоченный группой влиятельных людей, и привез их
распоряжение. И завтра, и в среду, и в четверг - до тех пор, пока не завершится голосование о вступлении в войну, - на улицах Вашингтона не
должно быть никаких серорубашечников, и их должно быть крайне мало во всех остальных местах.
Седая голова старика мерно покачивалась, похоже, он задремал.
- Черт побери, вы что - спите? - закричал Мартин Дрю.
- Отнюдь нет, Мартин, я просто смеюсь.
Дрю со злобой посмотрел на собеседника.