Дрю со злобой посмотрел на собеседника.
- Вы - чертов старый пират, - сказал он.
- Благодарю вас, Мартин. - Старик открыл глаза. - Однако вы не правильно меня поняли. Я смеюсь не над "Серыми рубашками". Я не допущу той
ошибки, которую однажды допустили некоторые лица в Германии, позволив себе смеяться над людьми в рубашках коричневого цвета. Я смеюсь над вами и
над этой вашей группой. Вы проглядели кое-что важное!
Дрю ожесточенно запыхтел сигарой.
- Например? - буркнул он.
- Ну, я просто не знаю, с чего начать. Возможно, наиболее важным будет то обстоятельство, что президент Стэнли обладает громадным
авторитетом, а также то, что он умеет говорить очень убедительно.
- Но в данном случае этот его талант не пригодился.
- Возможно. Но что, если завтра в полдень он убедит конгресс отложить голосование по данному вопросу, а вечером по радио обратится к нации.
Вам хотелось бы это услышать?
Дрю покачал головой:
- Он уже не сможет ничего изменить.
- Возможно. Но ведь Стэнли весьма изобретателен.
А что, если он предложит проголосовать за войну, но при этом приведет соответствующие аргументы, а их у него более чем достаточно, чтобы
театр военных действий был ограничен районом Тихого океана?
Дрю пристально посмотрел на собеседника, а потом внезапно поднялся из кресла.
- Боже правый! - произнес он.
- Так кто же из нас глуп? - От ярости резкий голос старика стал еще более пронзительным. - Вы и ваша группа! Что, это не приходило вам в
голову? Вы очень сильно недооцениваете президента Стэнли. И не забывайте, он - полукровка. В истории его появления на свет определенную роль
играет некий представитель Средиземноморья, оказавшийся в нужное время в нужном месте. Ха! Что вы на меня так смотрите? Боитесь признать
очевидный факт? Да, президент - полукровка, а действия полукровок невозможно просчитать полностью. Им нельзя доверять. Чаще всего они
бездельники и попрошайки, но время от времени среди них появляются гении, которых могут посещать необыкновенные озарения, слишком молниеносные,
чтобы вы могли поспеть за ними. Для вас лично, Мартин, слишком молниеносные.
Дрю снова опустился в кресло и смял окурок сигары в пепельнице.
- Но что смогут сделать против всего этого ваши "Серые рубашки"?
- Да не стройте вы свои рассуждения на этой посылке, Мартин. Так будет проще. Все, что в моей власти сказать вам, будет сказано. Но ваша
группа идиотов не дождется от меня ни единого слова. Поймите это. Кроите с запасом, а там будет видно.
- Хотелось бы мне знать, - нахмурился Дрю, - не являетесь ли чертовым идиотом вы сами.
- Я являюсь Джорджем Милтоном. Вы спросили меня, что я делаю в Вашингтоне. Просто я здесь, вот и все.
Я нахожусь здесь уже в течение недели. Все это время я был занят. В конце концов, голосует и принимает решение конгресс. Но в качестве
комментария к вашему ребяческому предположению, что машина голосования должным образом настроена и что все тона прозвучат в должной
последовательности, позвольте мне сказать вам: прежде чем строить планы на следующий час, я все время жду, чем закончится предыдущий. Однако вы
и ваша группа продолжайте действовать; как знать, может быть, вы принесете больше пользы, чем вреда.
Однако вы
и ваша группа продолжайте действовать; как знать, может быть, вы принесете больше пользы, чем вреда. Мы с вами ловим одну и ту же рыбку, только
я и мои компаньоны предпочитаем охотиться на нее с помощью наживки.
- Вам удалось встретиться со Стэнли?
- Нет. Да это ничего не даст, пока мы не сможем лишить его оружия.
- Завтра он попробует отговорить нас?
- Не знаю. Хоть и небольшая, но вероятность существует.
- Если такая попытка будет сделана, насколько надежен конгресс?
- Он далек от паники. Во всяком случае - сенат, однако нижняя палата непредсказуема. Окончательный результат даст только голосование. Если
все решится не в нашу пользу, грамотно и в нужный момент проведенная диверсия заставит пересмотреть итог. Этой ночью мы будем знать больше,
утром - еще больше. Я распорядился поставить телефон рядом с моей кроватью. Задайте мне этот вопрос за завтраком.
Нахмурившись, Дрю извлек еще одну сигару и отрезал ее кончик. Спустя мгновение он открыл рот, чтобы сказать что-то, но его остановил скрип
открываемой двери. На пороге стоял Гриннел. Поколебавшись немного, он сказал:
- Приехал сенатор Коркоран.
Дрю вопросительно посмотрел на Джорджа Милтона.
Выражая согласие, убеленная сединами голова старика слабо качнулась. Дрю кивнул Гриннелу:
- Проводите его сюда.
Глава 5
Широко раскрытой ладонью миссис Бэртон прикрыла распахнутый в зевке рот.
- Ох, господи, господи, - сказала она и зевнула снова, - я полагаю, случись мне каждый вечер быть на ногах до одиннадцати часов, я бы
вскорости привыкла к этому. Но никак не могу приспособиться к тому, что Гарри садится завтракать в полседьмого утра. Извините меня, миссис
Бреннер. Да, вы абсолютно правы, и в этом не может быть никакого сомнения: если японцы выиграют войну, первое, что они сделают, отберут у нас
Калифорнию и Небраску, а именно оттуда мы получаем продукты питания. Могу утверждать, что кое-что понимаю в этом, ведь мой муж - бакалейщик. Вы
были бы изумлены, увидев названия местностей, которые встречаются на крышках ящиков и на картонках, - это просто потрясающе. Мэрион, у вас нет
иного выхода, кроме как согласиться с этим: мы должны хотя бы защищать те районы, которые не дают нам умереть с голоду.
В ответ миссис Вотер презрительно фыркнула:
- Чепуха. Мне кажется, что мы уж как-нибудь исхитримся прокормить себя. Я считаю, что нам вообще нельзя ввязываться в войну. Да, именно это
я и хочу сказать.
- Да бросьте вы! - вступил в разговор еще один голос. - Именно это говорит Чарльз нашим детям, когда они приходят из школы и начинают
болтать о войне.
Он говорит им: "Да бросьте вы!" Он утверждает, что, когда нужно будет воевать, нас обязательно известят и что нет никакого смысла чесать
языки на эту тему. Мне это представляется вполне разумным. Вы знаете, когда мы жили в Ричмонде, Чарльз был наблюдателем во время выборной
кампании. В любом случае я прихожу на эти собрания совсем не для того, чтобы говорить о войне. В конце концов, ведь это "Клуб матерей", не
правда ли?
Настал черед прозвучать властному голосу. Как это в течение последних пяти лет имело место быть в "Клубе матерей" на Экер-стрит, верховную
власть олицетворяла собой Виола Деллинг - жена аптекаря Деллинга.