Забери и трать, только не плачь больше. И у Лизы деньги есть, правда, меньше, всего тысяча.
- Кстати, где Лизавета?
- В школе.
- А ты почему дома?
- Интересное дело, - воскликнул Кирка, - побоялся оставить тебя в таком состоянии.
Я взяла копилку, поставила ее на кухне, включила чайник и позвала собак на прогулку.
ГЛАВА 8
В почтовом ящике белели номера "Московского комсомольца". Дети не вынимали без меня прессу. Я не слишком люблю это издание, но Лизе и Кирюшке газета нравится. Пока собаки, радуясь солнечному утру, носились по двору, я раскрыла газету, вышедшую в день смерти майора, глянула на третью полосу и чуть не потеряла сознание. Через всю страницу шла "шапка" - "Мент позорный". Статья была о Володе Костине."Простые люди, столкнувшись с криминалом, боятся обратиться в милицию. Впрочем, я их понимаю, ведь в кабинете на стуле, облаченный в форму, может сидеть "мент позорный", такой, как майор Владимир Костин", - так бодро начинался материал. Строчки дышали ненавистью и источали яд. Достаточно подробно была описана ситуация с Софьей Репниной, но это еще полбеды. Некий корреспондент Константин Ребров сообщал откровенно лживые, гнусные факты, от которых у простых читателей волосы должны были встать дыбом по всему телу. Майор Костин брал огромные взятки, прикрывал за деньги дела, сажал за решетку невинных, бедных людей и вызволял из СИЗО бандитов. "Откуда у простого сотрудника МВД деньги на новую квартиру в элитном районе? - вопрошал Ребров. - Четыре комнаты дорого стоят, даже на окраине. К тому же квартира шикарно обставлена, а в подземном гараже стоит джип. Знаете, сколько стоит такая машинка? Нет? Тогда сообщу - ровнехонько зарплату сотрудника милиции за десять лет. Может, конечно, господин Костин не ел, не пил, не одевался, а копил деньги на джип, но что-то мешает мне поверить в это. Уж не знаю, где майор взял бешеную сумму, но твердо уверен в другом: именно из-за таких, как Владимир Костин, сотрудников милиции зовут "ментами позорными", а районные отделения - "легавками".
Я принялась с ожесточением рвать газету. Подбежавшие собаки решили, что хозяйка затеяла новую веселую игру, и стали хватать клочки. Еле-еле успокоившись, я поднялась наверх. Нужно немедленно звонить в редакцию.
На обороте вчерашнего номера "Комсомольца" был напечатан номер телефона.
- Секретариат, - прозвучал ответ.
- Позовите Константина Реброва.
- Кого?
- Корреспондента Константина Реброва.
- У нас нет таких сотрудников.
- Но в газете материал за его подписью!
- Погодите минуту.
Из трубки донеслось шуршание, потом тот же голос произнес:
- Заметка шла через отдел информации, туда и звоните.
Минут пятнадцать меня футболили по разным номерам, пока наконец не раздался раздраженный мужской баритон:
- Ну и что вам не понравилось?
- Все! Вы Ребров?
- Нет, Шлыков.
- Позовите Реброва.
- Это мой внештатный автор, я готов выслушать претензии.
- Как вы посмели оклеветать честного человека?!
- Что-то не пойму, - хмыкнул Шлыков, - вы майор Костин?
- Издеваетесь, да? Слышите же женский голос.
- Никто и не думал смеяться, - монотонно по-яснил корреспондент, - у мужика тоже дискант бывает, в особенности если ему яйца дверью прищемят. А майор Костин, если обиделся на справедливую критику, может лично выразить негодование и даже подать иск о защите достоинства. Милости просим, наша газета регулярно выигрывает процессы.
Милости просим, наша газета регулярно выигрывает процессы.
- Володя Костин - честнейший и благороднейший человек, а вы нарушили закон, назвали гражданина преступником до решения суда по его делу.
- Пусть сам обращается, а не баб подсылает!
- Майор Костин не может вам позвонить и защитить свою честь, он умер.
- Когда?
- Вчера, - сказала было я, но потом вспомнила, что проспала двое суток, и поправилась, - в пятницу.
- Чудесненько, - неожиданно обрадовался собеседник.
Я оторопела.
- Что же хорошего?
- Значит, он скончался и не читал статью.
- Не читал.
- Ну и отлично, а теперь прощайте, у меня летучка начинается.
- Но...
- Напишите нам письмо - и получите официальный ответ.
Трубка запищала. Подавившись клокочущей злобой, я позвонила Володе на работу.
- Козлов, - гаркнул Мишка.
- Романова, - в тон ему ответила я, - ты знаешь, какое несчастье стряслось?
- В курсе, - буркнул Володин сослуживец.
- И что теперь будет?
- Дело закроют.
- Почему?
- В связи со смертью основного подозреваемого.
- А если это не он? Тогда что?
- Ничего, говорю же - дело закроют.
- И не станут искать настоящего преступника?
- Нет, все улики против Владимира.
- Значит, он останется убийцей и негодяем?
- Отцепись от меня, Лампа, - железным тоном ответил Козлов.
- Сейчас оставлю в покое, только я думала, что с ним у вас были дружеские отношения и тебе не безразлично его доброе имя.
- Слушай, - свистящим шепотом прошептал Мишка, - дело закроют - и точка, больше разбираться не будут. Костин покойник, ему все равно!
Я нажала на зеленую кнопку. Нет уж, конечно, Володю не вернуть, но мне совершенно не безразлично, какая память останется о нем. А ребенок? Он вырастет, захочет пойти работать юристом, а ему скажут: "Твой папенька, детка, убийца, взяточник и негодяй".
Даже у того, кто ушел в небытие, должна оставаться возможность отстоять свою честь. И потом, я-то знаю Володю лучше всех, он никогда не делал ничего противозаконного. В статье сплошная ложь.
Квартира его состоит из одной, весьма скудно обставленной комнаты, гаража нет и в помине, у подъезда маячит раздолбанная машина, да и с деньгами у Вовки всегда беда... И вот теперь, когда он в могиле... Могила!
Я снова начала тыкать в кнопки.
- Козлов! - рявкнул Мишка.
- Когда мне отдадут тело?
- Чье?
- Володи.
- Евлампия, - просвистел приятель, - ты ему кто? Мать? Жена? Сестра? Тетка? В каком родстве состоишь с покойным? И почему тебе должны отдавать его тело? А?
- Но ты же знаешь...
- Ничего знать не желаю, он кремирован.
- Как? Когда? Почему мне не сказали?
- А почему должны были тебе, постороннему человеку, сообщать? Впрочем, если хочешь знать о всех похоронах, могу дать твой телефон сотрудникам морга Склифа, начнут каждый день тебя извещать. А мне больше не звони, по крайней мере, на работу! Володька сам дурак, нарубил дров! Убил бабу, а потом помер. Отвяжись от меня!
- Я, гражданин Козлов, больше никогда, слышите, никогда не позвоню вам, ни разу в жизни, и желаю вам сегодня споткнуться, выходя из трамвая, и сломать ногу!!!
Выпалив эту фразу, я швырнула трубку на стол, но промахнулась, и она свалилась у окна.