Ее захлестнуло негодование против Уорбертона и других спецназовцев – за то, что они сделали, и за то, что сейчас она за них вынуждена оправдываться. Проклятие, как можно было испугаться калеку на костылях, перепутать обычную палку с мечом?! Да, там было темно, черт бы побрал эту лампочку, надумавшую перегореть в самый неподходящий момент, но все же… Энни с трудом подавила нахлынувшие эмоции и повторила как можно мягче:
– Я очень сожалею.
Она села и взяла чашку, любезно предложенную Харриет.
– Вам с сахаром?
– Нет. Нет, спасибо.
Харриет обернулась к Джульет:
– Что тебе приготовить, милая? Чайку?
Джульет вымученно улыбнулась:
– Я бы, пожалуй, выпила горячего шоколаду, если есть.
– Уже несу.
Харриет бросила встревоженный взгляд на Энни, и та легонько кивнула, после чего Харриет торопливо направилась на кухню.
Джульет устало присела в кресло, зябко кутаясь в длинный халат.
– Что вам от меня нужно? – спросила она у Энни.
– Ничего, клянусь вам.
– Поверить не могу, что все случилось сегодня утром. Кажется, уже столько времени прошло.
– Так бывает, от горя и сильного потрясения.
Джульет неприязненно на нее посмотрела и процедила:
– Откуда вам знать? Кроме того, я пока ничего не чувствую, даже горя. Пустота какая‑то. Еще таблетки эти… – Она вдруг рассмеялась. – Только представить, у меня умер муж, а я ничего не чувствую!
– Это придет позже, – негромко ответила Энни.
И тогда, подумала она, вам покажется, что лучше уж
– Однако она по‑прежнему ваша дочь.
Харриет вошла в комнату с кружкой горячего шоколада, отдала ее Джульет и снова бросила на Энни тревожный взгляд.
Энни незаметно улыбнулась ей, дескать, все в порядке, и продолжала:
– Вы говорили, у Эрин есть бойфренд. Джефф. Что вы о нем знаете? Постарайтесь вспомнить, прошу вас.
– Все, что знала, я рассказала. Неужели вы думаете, будто он как‑то в это замешан?
– Это одно из возможных объяснений. Мне не верится, что пистолет принадлежал самой Эрин.
– Но Джефф‑то при чем? По‑моему, он славный парень. И работа у него хорошая. Благодаря ему Эрин стала куда приличнее выглядеть и проблем поубавилось…
– Да, вы уже говорили. А у нее часто возникали проблемы?
– Часто. В основном из‑за парней. Они так и липнут к ней. Летят, как мотыльки на огонь. А она та еще вертихвостка.
– Трудно осуждать: я была такая же в ее возрасте, – усмехнулась Энни. – Что ж, возможно, это кто‑то из ее прежних знакомых. Вы могли бы назвать какие‑нибудь имена?
Джульет потерла лоб:
– Нет, сейчас не вспомню.
Вы могли бы назвать какие‑нибудь имена?
Джульет потерла лоб:
– Нет, сейчас не вспомню. У меня каша в голове. Но я постараюсь, попозже. Хорошо?
– Конечно. Это было бы замечательно. – Энни допила чай, поставила чашку на подносик, встала и разгладила юбку. – Спасибо за угощение, миссис Уивер, и вам, миссис Дойл, что уделили мне время. А теперь мне пора.
– Харриет. Пожалуйста, зовите меня Харриет. Очень рада, что вы зашли. Давайте я вас провожу.
Джульет Дойл неподвижно застыла с чашкой горячего шоколада, глядя куда‑то в пространство. Она не попрощалась.
Харриет вышла с Энни в прихожую и тихо сказала:
– Вы не обижайтесь. Сами видите, ей очень плохо.
– Разумеется, я все понимаю, – кивнула Энни. – И, честное слово, я пришла не для того, чтобы ее расспрашивать.
Харриет отперла дверь. Уже совсем стемнело, дул прохладный вечерний ветер.
– А знаете, вам стоит поговорить с Трейси Бэнкс.
Энни замерла на крыльце:
– С Трейси Бэнкс?
– Да. С дочкой Алана и Сандры. Трейси с Эрин вместе снимают в Лидсе жилье. Там есть еще какая‑то девушка, про нее ничего не могу сказать. Но они точно живут в одном доме. Вы не знали?
– Старший инспектор Бэнкс мало рассказывал мне о своей семье, – пробормотала в ответ Энни. – Странно, что Джульет об этом не упомянула, когда мы с ней беседовали в полицейском участке.
– Ничего странного. Волновалась, переживала. Я даже вообразить не могу, что бы со мной было, если бы я нашла в спальне у дочери пистолет. Сомневаюсь, что сохранила бы способность внятно рассуждать.
– Вы правы. Конечно, ей пришлось нелегко.
– В общем, я знаю обе эти семьи уже очень давно. Девчонки дружили с детства, что называется, с тех пор, когда пешком под стол ходили. Всегда были неразлучны.
– Вот оно как. – Энни улыбнулась. – Спасибо вам огромное. Наверно, я и впрямь пообщаюсь с Трейси.
Да уж, эту информацию следует хорошенько обдумать.
Энни посмотрела на часы и пошла по дорожке к калитке. Сегодня уже поздно ехать в Лидс, но завтра после работы она, пожалуй, наведается туда, неофициальным образом. Просто чтобы убедиться, что у Трейси все в порядке. А если она вляпалась в какие‑то неприятности, то Энни попробует помочь, не дожидаясь возвращения Бэнкса.
– Припаркуйся с той стороны гаража, – показала Трейси. – Дальше лес, машину никто не заметит. Там никто не ходит.
Уже совсем стемнело, фары выхватывали из мрака кусты, спутанные ветки и густо‑черные стволы деревьев. Сразу за коттеджем и впрямь начиналась лесная чащоба.
– Фигасе, глухомань какая! – Джафф заглушил двигатель. – Аж жуть берет. Как твой старик живет здесь, не понимаю. Я бы сразу спятил.
– Ему хорошо в одиночестве, – ответила Трейси. – Грустно, да?
Они вышли из машины, и она немного постояла, прислушиваясь.
Невдалеке, прыгая с камня на камень, журчал ручей, обрываясь небольшим водопадом, иногда похрустывали ветки под ногами неведомых лесных обитателей и где‑то насвистывала ночная птица. И больше ни звука – полная тишина.
Трейси нравился шум водопада, она вспомнила, как они с отцом любили сидеть на стене небольшой запруды и болтать ни о чем тихими летними вечерами, когда она приезжала к нему на каникулы, а в доме играла музыка – Билли Холидей или Майлз Дэвис.
Трейси увидела двух летучих мышей, бесшумно скользивших в облачном небе, освещенном неяркой луной. Она не стала обращать на них внимание Джаффа, кто знает, может, он их боится. Сама Трейси относилась к летучим мышам совершенно спокойно.
Джафф затушил сигарету и достал из багажника свою сумку.