– А какой повод тебе нужен?
Я хихикнул.
Энджи – нет:
– Она пропала.
– И ты хочешь, чтобы я разыскал Кенни и Хелен.
Она качнула головой:
– Я хочу, чтобы
– Моего первого мужа убили, – сказала Энджи. – Я не хочу сказать, что понимаю, каково тебе, Беа, просто я для себя уяснила, что, если ты в какой‑то момент, хоть на секунду, перестаешь горевать, ничего позорного в этом нет. Не грех это.
Беатрис чуть кивнула:
– Я… Спасибо. – Она оглядела нашу крохотную гостиную. – У вас девочка теперь, да?
– Ага. Габриэлла.
– Хорошее имя. На тебя похожа?
Энджи взглянула на меня за подтверждением, я кивнул.
– Больше на меня, чем на него, да. – Она указала на фотографию Габби, стоявшую на кофейном столике. – Вот она какая у нас.
Беатрис взяла фотографию, присмотрелась и через какое‑то время улыбнулась:
– Хулиганка, да?
– Это точно, – сказала Энджи. – Как там говорят, в два года самый ужас?
Беатрис наклонилась вперед:
– Ой, что да то да. С восемнадцати месяцев начинается – и до трех с половиной лет.
Энджи энергично закивала:
– Она не ребенок была, а чудище просто. Я имею в виду, господи, это ж…
– Кошмар просто, ага, – сказала Беатрис. Она выглядела так, будто хотела рассказать какую‑то историю про своего сына, но потом осеклась. Уставилась на столешницу, странно улыбнулась, чуть покачнулась в кресле. – Потом это проходит.
Энджи взглянула на меня, а я уставился на нее, не представляя, что сказать дальше.
– Беа, – сказала она. – В полиции сказали, что они проверили твои слова и Аманда была у себя дома.
Беатрис покачала головой:
– После того как они переехали, Аманда каждый день мне звонила. Каждый день. А две недели назад перестала. Сразу после Дня благодарения. И с тех пор от нее ни слуху ни духу.
– Они переехали? Из квартала?
Беа кивнула:
– Месяца четыре тому назад. У Хелен дом в Фоксборо, на три спальни.
Район Фоксборо располагался в пригороде, милях к двадцати к югу.
У Хелен дом в Фоксборо, на три спальни.
Район Фоксборо располагался в пригороде, милях к двадцати к югу. Не Белмонт‑Хиллз, конечно, но все равно значительно лучше, чем Сент‑Бартс в Дорчестере.
– И где Хелен сейчас работает?
Беатрис засмеялась:
– Работает? Ну, последнее, что я слышала, она шарики из лотерейной машины вытаскивала, в «New store on the block», но это давно было. Думаю, ее оттуда вышибли, как с ней обычно и бывает. Много лет назад она ухитрилась нарваться на увольнение, когда на заправке работала. Ну вот кем надо быть, чтобы и с такой работы вылететь, а?
– Значит, если она не работает…
– Откуда деньги на дом? – Она пожала плечами. – Кто знает?
– Когда она с городом судилась, ей же ведь ничего не досталось, так?
Она покачала головой:
– Все деньги в доверительном фонде на имя Аманды. Хелен с них ни цента получить не может.
– О’кей, – сказала Энджи. – Я посмотрю налоговые документы на дом.
– А что насчет судебных запретов, которые она против тебя оформила? – сказал я как можно более аккуратно.
Беатрис взглянула на меня:
– Хелен дурит систему. Она этим чуть ли не с детства занимается. Пару лет назад Аманда болела. Грипп. У Хелен тогда был новый парень, какой‑то бармен, который наливал ей на халяву. Ну, она и забывала проверить, как там Аманда. Они тогда еще в прежнем доме жили, на Коламбия‑роуд. У меня ключи были, вот я и стала туда наведываться, приглядывать за Амандой. Выбора‑то у меня не было – или так, или она бы пневмонию схлопотала.
Энджи взглянула на фотографию Габби, снова посмотрела на Беатрис.
– А Хелен тебя застукала и через суд запретила видеться с ней.
– Ага. – Беа провела пальцем по кромке своей чашки с кофе. – Я пью больше, чем раньше. Иногда на меня находит, и я начинаю названивать по телефону. – Она взглянула на меня. – Вот как на днях тебе. И Хелен я несколько раз звонила. Последний мой звонок привел к тому, что она оформила против меня еще один запрет. Три недели назад это было.
– А что тебя заставило… Мне не хочется говорить «доставать» ее, но…
– Да нет, «доставать» – вполне подходящее слово. Иногда мне нравится доставать Хелен. – Она улыбнулась. – Я разговаривала с Амандой. Хорошая она девочка. Серьезная. Не по годам умная, но хорошая.
Ей было четыре года, когда я вернул ее. А теперь она «серьезная». Теперь она «не по годам умная».
– Аманда попросила меня проверить почтовый ящик по их старому адресу – некоторые письма почта направляла туда. Такое постоянно случается. Ну, вот я и пошла. В основном там оказалась реклама. – Она полезла в сумочку. – И вот это.
Она протянула мне кремового цвета листок. Свидетельство о рождении. Содружество Массачусетс, округ Саффолк, выдано на имя Кристины Андреа Инглиш, дата рождения – 8 августа 1993 года.
Я передал листок Энджи.
– Возраст схожий, – сказала она.
Я кивнул:
– Кристина Инглиш на год старше.
Думали мы об одном и том же. Энджи положила свидетельство о рождении рядом с ноутбуком, и пальцы ее заплясали по клавиатуре.
– Как Аманда реагировала, когда ты ей сказала, что нашла это в почте? – спросил я Беатрис.
– Перестала звонить. А потом исчезла.
– И тогда ты начала звонить Хелен.
– И требовать ответов.
– Так и надо было, – сказала Энджи. – Жалко, что меня с тобой не было.
Я спросил:
– Так, значит, ты позвонила Хелен?
Она кивнула:
– И не один раз.