Свет зажигается вновь.
Дорн (сверяет по своим). Отстают. Сейчас семь минутдесятого...Итак,
дамы и господа, все участники драмы на месте. Один-илиоднаизнас-
убийца. Давайте разбираться.
Шамраев.Акакразбираться-то?Есликтоубил,тосамведьне
признается.
Дорн. Для того, любезнейший Илья Афанасьевич, человекуиданалобная
часть корыголовногомозга,где,согласноновейшимнаучнымгипотезам,
сосредоточена вся мыслительнаядеятельность.Крометого,мырасполагаем
двумя древними как мир сыскными рекомендациями: cui prodestиcherchezla
femme. Рекомендации препошлые,нооттогонеменееверные-почтивсе
убийства именно из-за этих двух причин и совершаются.
Медведенко. Про "шерше ля фам" я помню, что это значит.Апервоевот
запамятовал. Это по-латыни?
Шамраев (резко). Не знаешь, так молчи, не срамись. Cui prodest - значит
"ищи, кому выгода". А еще учитель! Зачем ты вообще ночевать остался? Шелбы
домой.
Медведенко. Так ведь вы, папаша, лошадь недали.Сказали,толькосо
станции приехали, не гонять же опять.
Шамраев. И что с того, чтонедал.Шестьверст-неоколица,не
рассыпался бы. Послушал бы меня, ушел бы - не угодил бы в этакую историю.
Медведенко. Грозаначалась,ливень...Такипростудитьсянедолго.
Здоровье у меня некрепкое. Прошлую зиму вон два месяца кашлял. А умирать мне
никак невозможно. Ну, Маше с ребенком вы, конечно, пропасть не дадите, ноу
меня ведь еще мать, две сестренки, братишка. Кроме меня, кому они нужны?
Маша (оборачивается, злозатягиваясьпапиросой).Знаем.Тысячураз
слышали, почему тебе нельзя умирать. Да ты ведь, кажется, инеумер.Умер
Константин Гаврилович.(Заходитсякашлем,никакнеможетостановиться,
кашель переходит в сдавленное рыдание.Матьхлопаетеепоспине,потом
обнимает, обе плачут.)
Медведенко (жалобно Тригорину). Ну вот, опятьнетаксказал.Теперь
долго поминать будут.
Тригорин. Страдательный залог - самая угнетенная из глагольныхформи
сама в том виновата. Вам бы полегче быть, повеселее. А то вы все жалуетесь -
и два года назад, и теперь. Женщины этого не любят.
Медведенко.Хорошовамговорить.Выбогатыйчеловек,знаменитый
писатель, а у меня мать, две сестренки...
Маша. Заткнись! Мама, пусть он уйдет! Я видеть егонемогу!Особенно
теперь, когда, когда... (Не может продолжатьитычетпальцемвзакрытую
дверь, за которой лежит тело Треплева.)
Дорн (задумчиво). Ну, насчет cui prodest - сомнительно. УТреплеваза
душой ни гроша не было. Стало быть, остается "шерше".
Аркадина.
Стало быть, остается "шерше".
Аркадина. Костя был влюблен в Заречную, это всем известно.
Дорн. Не вижу здесь мотива для убийства. Разве что кто-то другой,тоже
влюбленный в Заречную, застрелил соперника из ревности? Например,вы,Петр
Николаевич. Вы ведь, кажется, к Нине Михайловне были неравнодушны?
Сорин. Нашли время шутить.
Дорн. М-да, нет логики. Убиваютсчастливыхсоперников,аКонстантин
Гаврилович, кажется, успехами на сем поприще похвастатьсянемог.Значит,
дело не в Заречной. Но ведь тут, по-моему, имелась иинаялюбовнаялиния?
(Поворачивается к Маше.) Прошу прощения, Марья Ильинична, носейчаснедо
деликатностей, да вы,по-моему,неочень-тоискрывалисвоюсердечную
привязанность к Константину Гавриловичу.
Маша (вздрогнув, после паузы).Да,любила.Всезнают,ионзнает
(презрительный кивок в сторону Медведенки). И всегда буду любить.
Полина Андреевна.Чтотыговоришь!Зачем?Любитьлюби,нозачем
говорить!
Шамраев. Сама виновата, что вышла за это ничтожество. Мы с матерью тебе
говорили. Нужно было уехать в Тверь,яжеподыскалтебеотличноеместо
гувернантки - в хорошем доме, двадцать пять рублей на всем готовом!
Медведенко (Тригорину жалобно). Это про меня -"ничтожество".Вмоем
присутствии. И всегда так.
Аркадина (недовольна тем, что разговор сосредоточенненаней).Мой
бедный, бедный мальчик.Ябылатебесквернойматерью,ябыласлишком
увлечена искусством и собой - да-да, собой. Этовечноепроклятьеактрисы:
жить перед зеркалом, жадно вглядываться в него и видеть толькособственное,
всегда только собственное лицо. Мой милый, бесталанный, нелюбимый мальчик...
Ты - единственный, комуябылапо-настоящемунужна.Теперьлежишьтам
ничком, окровавленный, раскинув руки. Ты звал меня, долго звал, а явсене
шла, и вот твой зов утих...
Почтительная пауза.
Дорн. Скажите-ка, как вас, Семен Семенович, вы ведь, кажется, примерный
отец? Помнится, вы собирались идти домой пешком, невзирая на шестьверсти
непогоду? Я слышал, как вы об этом говорили какой-нибудь часназад.Отчего
же все-таки остались? (Подходит к Медведенке и смотрит на него в упор.)
Медведенко(делаяшагназад).Гроза...Погромыхиватьстало.Мне
простужаться нельзя... Здоровье слабое.
Дорн (задумчиво). Шерше ля фам, шерше ляфам...Данеслучилосьли
чего, из-за чего вы уходить передумали?
Медведенко. Ничего. Только вот тучи и гром.
Полина Андреевна (хватается за сердце). Господи, неужто... Этоты,ты
был! Я-то, помню, подумала: с чего бы сквозняку взяться? А это несквозняк,
это ты в щелку!
Дорн (быстро). Какая щелка? Какой сквозняк?
Полина Андреевна.