Он был сыном божьим - если эти слова вообще что-нибудь означают, то они означают именно это, - и должен
был исполнить предначертания Отца своего, служа вездесущей, вульгарной и мишурной красоте. Вот он и выдумал себе Джея Гэтсби в полном
соответствии со вкусами и понятиями семнадцатилетнего мальчишки и остался верен этой выдумке до самого конца.
Больше года он околачивался на побережье Верхнего озера, промышлял ловлей кеты, добычей съедобных моллюсков, всем, чем можно было заработать
на койку и еду. Его смуглое тело получило естественную закалку в полуизнурительном, полуизнеживающем труде тех дней. Он рано узнал женщин и,
избалованный ими, научился их презирать - юных и девственных за неопытность, других за то, что они поднимали шум из-за многого, что для него, в
его беспредельном эгоцентризме, было в порядке вещей.
Но в душе его постоянно царило смятение. Самые дерзкие и нелепые фантазии одолевали его, когда он ложился в постель. Под тиканье часов на
умывальнике, в лунном свете, пропитывавшем голубой влагой смятую одежду на полу, развертывался перед ним ослепительно яркий мир. Каждую ночь его
воображение ткало все новые и новые узоры, пока сон не брал его в свои опустошающие объятия, посреди какой-нибудь особо увлекательной мечты.
Некоторое время эти ночные грезы служили ему отдушиной; они исподволь внушали веру в нереальность реального, убеждали в том, что мир прочно
и надежно покоится на крылышках феи.
За несколько месяцев до того инстинктивная забота об уготованном ему блистательном будущем привела его в маленький лютеранский колледж
святого Олафа в Южной Миннесоте. Он пробыл там две недели, не переставая возмущаться всеобщим неистовым равнодушием к барабанным зорям его судьбы
и негодовать на унизительную работу дворника, за которую пришлось взяться в виде платы за учение. Потом он вернулся на Верхнее озеро и все еще
искал себе подходящего занятия, когда в мелководье близ берегов бросила якорь яхта Дэна Коди.
Коди было в то время пятьдесят лет; он прошел школу Юкона, серебряных приисков Невады и всех вообще металлических лихорадок, начиная с
семьдесят пятого года. Операции с монтанской нефтью, принесшие ему несколько миллионов, не отразились на его физическом здоровье, однако привели
его чуть не на грань слабоумия, и немало женщин, учуяв это, пытались разлучить его с его деньгами. Страницы газет 1902 года полны были пикантных
рассказов о тех хитросплетениях, которые помогли журналистке Элле Кэй играть роль мадам де Ментенон при слабеющем духом миллионере и в конце
концов заставили его спастись бегством на морской яхте. И вот, после пятилетних скитаний вдоль многих гостеприимных берегов, он появился в заливе
Литтл-Герл на Верхнем озере и стал судьбой Джеймса Гетца.
Когда юный Гетц, привстав на веслах, глядел снизу вверх на белый корпус яхты, ему казалось, что в ней воплощено все прекрасное и все
удивительное, что только есть в мире. Вероятно, он улыбался, разговаривая с Коди, - он уже знал по опыту, что людям нравится его улыбка. Как бы
то ни было, Коди задал ему несколько вопросов (ответом на один из них явилось новоизобретенное имя) и обнаружил, что мальчик смышлен и до
крайности честолюбив. Спустя несколько дней он свез его в Дулут, где купил ему синюю куртку, шесть пар белых полотняных брюк и фуражку яхтсмена.
А когда "Туоломей" вышел в плаванье к Вест-Индии и берберийским берегам, на борту находился Джей Гэтсби.
Обязанности его были неопределенны и со временем менялись - стюард, старший помощник, капитан, секретарь и даже тюремщик, потому что
трезвому Дэну Коди было хорошо известно, что способен натворить пьяный Дэн Коди, и, стараясь обезопасить себя от всевозможных случайностей, он
все больше и больше полагался на Джея Гэтсби.
Так продолжалось пять лет, в течение которых судно три раза обошло вокруг континента, и так могло
бы продолжаться бесконечно, но однажды в Бостоне на яхту взошла Элла Кэй, и неделю спустя Дэн Коди, нарушая долг гостеприимства, отдал богу душу.
Я помню его портрет, висевший у Гэтсби в спальне: седой человек с обветренньм лицом, с пустым и суровым взглядом - один из тех необузданных
пионеров, которые в конце прошлого века вновь принесли на восточное побережье Америки буйную удаль салунов и публичных домов западной границы.
Это ему Гэтсби косвенно обязан нелюбовью к спиртным напиткам. Случалось, на какой-нибудь развеселой вечеринке женщины смачивали ему волосы
шампанским; но пил он редко и мало.
Коди оставил ему наследство - двадцать пять тысяч долларов. Из этих денег он не получил ни цента. Ему так и осталось непонятным существо
юридических уловок, пущенных в ход против него, но все, что уцелело от миллионов Коди, пошло Элле Кэй. А он остался при том, что дал ему
своеобразный опыт этих пяти лет; отвлеченная схема Джея Гэтсби облеклась в плоть и кровь и стала человеком.
***
Все это я узнал много позже, но нарочно записываю здесь - в противовес всем нелепым слухам о его прошлом, которые я приводил раньше и в
которых не было и тени правды. К тому же он мне рассказывал это в дни больших потрясений, когда я дошел до того, что мог бы поверить о нем всему
- или ничему. Вот я и решил воспользоваться этой короткой паузой в своем повествовании, - пока Гэтсби, так сказать, переводит дух, - чтобы
рассеять все заблуждения, которые тут могли возникнуть.
В моем непосредственном общении с ним тоже наступила в то время пауза.
Недели две я его не видел, не слышал даже его голоса по телефону - я почти все вечера пропадал в Нью-Йорке, шатался с Джордан по городу и
усиленно старался втереться в милость к ее престарелой тетке. Но как-то в воскресенье, уже под вечер, мне вздумалось пойти его проведать. Не
прошло и пяти минут после моего прихода, как явилось еще трое гостей; одним из них был Том Бьюкенен. Я так и подскочил от удивления, хотя
удивительным было разве то, что это не произошло до сих пор.
Они катались верхом и заехали потому, что захотелось выпить, - Том, некто по фамилии Слоун и красивая дама в коричневой амазонке, которая
уже бывала здесь прежде.
- Очень рад вас видеть, - говорил Гэтсби, выйдя им навстречу. - Очень, очень рад, что вы заехали. Как будто их это интересовало!
- Садитесь, пожалуйста. Сигарету? Или, может быть, сигару? - Он озабоченно расхаживал по комнате, нажимая кнопки звонков. - Сейчас принесут
чего-нибудь выпить.
Его сильно взволновало, что Том здесь, у него в доме. Впрочем, он все равно не успокоился бы, если бы не угостил их, - должно быть, смутно
чувствовал, что только за тем они и явились. Мистер Слоун от всего отказывался. Может быть, лимонаду? Нет, спасибо. Ну, бокал шампанского? Нет,
ровно ничего, спасибо... Извините...
- Хорошо покатались?
- Дороги здесь отличные.
- Но мне кажется, автомобили...
- М-да, пожалуй...
Не в силах утерпеть, Гэтсби повернулся к Тому, который ни слова не сказал, когда их знакомили словно бы впервые.
- Мы как будто уже где-то встречались, мистер Бьюкенен?
- Да, да, конечно, - сказал Том с грубоватой вежливостью, хотя явно не вспомнил.