- Вздернулидвухворов.Герцогприказалкаждые полчаса до полудня
объявлять,чтоповешеныони за кражу собственности горожан. Говорят, это
французские солдаты.
Макиавелливздрогнул.Ничего подобногоон предвидетьне мог.
Протискиваясьсквозьплотную толпу, онне сводил глаз с повешенных. Ему
нужнобыло удостовериться самому. Глашатай закончил речь, сошел с помоста и
беспечнозашагалпрочь.Людиначалирасходиться,иМакиавелли удалось
подойтиквиселице.Безсомнения,этовчерашние гасконцы, хотя лица их
страшноискажены,-мужчина сбородойиюношасбегающими глазками,
приговоренныегерцогомксмерти.Значит, он ошибся и комедии не было. На
душе стало тревожно.
Маленький провожатый коснулся руки Макиавелли.
- Жаль, что я не видел, как их вешали, - сказал он.
- Этозрелищенедля детей, - рассеянно ответил Макиавелли, занятый
своими мыслями.
- Вешают у нас часто, - улыбнулся мальчишка. - Они так забавно пляшут в
воздухе.
- Пьеро!
- Я, здесь мессер Никколо.
- Пошли, мальчик, отведи нас к мессеру Бартоломео.
ОстатокпутиМакиавелли шелмолча.Онхотел разгадать замысел Эль
Валентино. Почему герцог повесил двух несомненно нужных ему солдат, укравших
какую-тоерунду,когдадюжина плетей - вполне достаточное наказание за их
проступок? Разумеется, человеческую жизнь он ни в грош не ставил. Но вряд ли
онтакужстремился завоеватьрасположениежителейИмолы, что рискнул
вызватьгневкомандирагасконцев,неговоря о самих войсках. Макиавелли
никакнемог найти разумное объяснение случившемуся. Интуиция подсказывала
ему:смертьгасконцеви его присутствие в Имоле каким-то образом связаны.
Иначе герцог никогда бы не стал лично заниматься этим делом. И уж, во всяком
случае,непрервал бы важную беседу с послом ради такого пустяка, как пара
украденныхтарелок.Хотелли он показать Республике свою независимость от
короля Франции?Аможет,все дело в тех невольно вырвавшихся словах, что
гасконцымоглибы безбоязненно реализовать добычу во Флоренции? Но кто мог
знать замыслы, зреющие в коварном мозгу Эль Валентино?
- Мессер, вот этот дом, - неожиданно сказал мальчик.
Макиавеллидалемусеребрянуюмонетку,и оборванец убежал, не веря
своему счастью.Пьеро поднял и отпустил бронзовое дверное кольцо. Никто не
появился, и Пьеро постучал еще раз.
8
С БартоломеоМартелли,хозяиномдома, Макиавеллине был знаком, и
Синьорияпоручила ему связаться с ним. Человек влиятельный, член городского
управления,МартеллипользовалсязаслуженнымуважениемвИмоле.Ему
принадлежалиобширные участки земли и несколько домов в самом городе. Отец
Бартоломеонажилбольшое состояние на торговле с Левантом. Он сам в юности
прожил нескольколет вСмирне.Именнотам и завязались его отношения с
Флоренцией:флорентийцыиздавнаторговалисБлижнимВостоком.
Отец
Бартоломеоженилсянадочери флорентийского купца, с которым вел торговые
дела. Он,какоказалось,приходилсядальнимродственникомБиаджо
Бонаккорси:бабкиБиаджои Бартоломео по материнской линии были сестрами.
Собственно,поэтомуБиаджоиудалосьуговорить Макиавелли взять с собой
Пьеро. ЕгородствосмессеромБартоломеонесомненно поможет Макиавелли
найти подход к этому полезному для дела человеку.
Бартоломеодействительно могоказаться очень полезным. По существу,
первый человекв Имоле, именно он настоял на капитуляции города. А герцог,
щедрый вотношениичужойсобственности,подарилему поместье, владение
которымдавалоправонатитулграфа.ОбэтомМакиавеллиузналот
словоохотливогоцирюльника,неоставившегобезвниманиятот факт, что,
ставграфом,Бартоломеочутьли не прыгал от счастья. Герцог поручал ему
ведениемногихторговыхопераций. И хотя Эль Валентино мало кому доверял,
Макиавеллине сомневался, что Бартоломео знает о планах герцога больше, чем
кто-либо,исовременем расскажет ему обо всем. Синьория имела власть над
ним.ВоФлоренцииБартоломеопринадлежалидвадома,оставшиесяему в
наследство от матери. И было бы жаль, если бы случайный пожар превратил их в
груду пепла. А еще ведь могут расстроиться торговые дела на Востоке.
"Хорошоиметьдрузей,-размышлял Макиавелли, - и хорошо, когда они
знают, что за любой недружеский поступок ты можешь отомстить".
Дверь открыл слуга. Макиавелли представился и спросил, дома ли хозяин.
- Граф ждет вас, - ответил слуга.
Онпровелихводвор, затемпонаружной лестнице на второй этаж,
открыл однуиздверей,ионивошливнебольшую комнату, по-видимому,
кабинет.Черезпаруминутпоявился Бартоломеои сердечно приветствовал
гостей.
- Я слышал о вашем приезде, мессер Никколо, и с нетерпением ждал вас к
себе.
Бартоломео, высокий, полный мужчина лет сорока, с красным лоснящимся от
жиралицом,длинными,начавшимиредеть волосами, с двойным подбородком и
большимживотом, с первого взгляда не понравился Макиавелли. Сам худой, как
щепка,оннелюбил толстяков.ВИталии, говорилМакиавелли,нельзя
растолстеть, не обирая вдов и сирот.
- Биаджо Бонаккорси написал мне о вашем приезде. Курьер привез письмо
еще вчера.
- Да,я знаю.Познакомьтесь, это Пьеро Джакомини, сын сестры нашего
дорогого Биаджо.
Бартоломео обнял юношу, прижал к животу и расцеловал в обе щеки.
- Вы родственники? - спросил Макиавелли.
- Разве вы не знали? Моя бабушка и бабушка Биаджо были сестрами.
- Странно, Биаджо мне никогда об этом не говорил. А тебе, Пьеро?
- Нет, мессер Никколо. И матушка мне ничего не рассказывала.
Макиавеллиотрицал хорошо известный ему факт, потому что придерживался
одногомудрогоправила:никогданепоказывай,насколькохорошоты
осведомлен,еслинатонет особых причин.