Он смотрел вниз на крохотный дворик Бартоломео.
ОтдомаСерафиныегоотделял лишь узенький проулок, по которому едва мог
протиснутьсянавьюченныйкорзинамиосел.Макиавеллизапел.Вскореон
заметил,каквдоме напротивкто-топриоткрылокно. Сердце Макиавелли
учащенно забилось. Интуиция подсказала ему, что его слушает не кто иной, как
Аурелия.Он спел две свои любимые песни, песни о любви, и начал третью, как
вдругстворка окна резко закрылась. Это несколько остудило пыл Макиавелли.
Закралось сомнение: ведь его могла слушать и служанка, которая, естественно,
нехотела,чтобыгоспожазасталаеенезаработой. Позже, за обедом,
осторожнымивопросами емуудалосьвыяснить у Серафины, что таинственная
слушательница открывала окно в спальне Бартоломео и его жены.
ВечеромМакиавеллипошелво дворец, но ему не удалось увидеться ни с
герцогом,нискем-либоиз егосекретарей.Онзаговаривал со многими
придворными,бесцельнослонявшимисяподворцу,спрашивая,нетли
каких-нибудьновостей.Ничегоконкретногоонине знали, хотя несомненно
догадывались, чточто-топроизошло.Макиавеллиэтопонял.Ближайшее
окружениегерцогасоблюдало строжайшуютайну.Вскореон столкнулся с
Бартоломео. Герцог назначил ему встречу, но принять не смог.
- Мы оба просто теряем здесь время, - заметил Макиавелли. - Не пойти ли
нам в гостиницу выпить вина? Могли бы сыграть в карты или шахматы.
- Я обожаю шахматы.
Попутив"Золотойлев" Макиавелли спросил, не знает ли Бартоломео,
почему у всех во дворце такой деловой вид.
- Понятия не имею. Я ни у кого не мог добиться путного ответа.
Раздражение,проскользнувшеевголосеБартоломео,подсказало
Макиавелли,чтотолстякговоритправду. Он уже уверовал в важность своей
персоны, и его унижало недоверие Борджа.
- Еслигерцогхочетсохранить что-либов тайне, он, как я слышал,
ничего не говорит даже ближайшим помощникам.
- Онсутрасидитссекретарями.А гонцы один за другим покидают
дворец.
- Очевидно, что-то произошло.
- Кажется, утром прибыл курьер из Перуджи.
- Курьер? Может, кто-то, переодетый курьером? Бартоломео бросил на него
быстрый взгляд.
- Я не знаю. Вы что-то подозреваете?
- Ничего. Я просто спрашиваю.
В тавернеонизаказали кувшин винаипопросили принести шахматы.
Хорошийигрок,Макиавеллисразупонял: Бартоломео ему не соперник, - но,
следуя своему плану, сделал вид, что сопротивляется на пределе возможностей.
Ивконцеконцов проиграл партию. Бартоломео даже запыхтел от гордости. И
покаони пили вино, он дотошно объяснял Макиавелли, какие тот сделал ошибки
и как следовало бы ходить. Макиавелли и не рад был, что проиграл.
- Утром кто-то пел в вашем доме, - заметил Бартоломео по дороге домой.
- Утром кто-то пел в вашем доме, - заметил Бартоломео по дороге домой.
-Тещеочень понравился голос. Это вы, мессер Никколо, или мой юный кузен
Пьеро?
- У Пьеро голос лучше моего, но сегодня пел я. Я счастлив слышать, что
моннеКатеринепонравилисьмоипесни. Во Флоренции мы с Биаджо частенько
поем вместе.
- У меня тоже неплохой бас.
- А у Пьеро тенор. Если вас не смущает скромность моего жилища, я буду
только рад, если вы сможете выкроить время и прийти ко мне. Тогда мы бы дали
маленький концерт нашей дорогой Серафине.
Проглотилали рыба искусно заброшенную приманку? Бартоломео не подал и
виду.
- Обязательно! - воскликнул он. - Это напомнит мне мою юность. В Смирне
мы пели с утра до ночи.
"Терпение, - сказал себе Макиавелли. - Терпение". Поднявшись к себе, он
достал замусоленнуюколодукартиначал раскладывать пасьянс, обдумывая
услышанное от Серафины и Бартоломео. Он составил хороший план, но проведение
егов жизньтребовалонемалойизобретательности. Чем больше он думал об
Аурелии,темсильнее разгоралось его воображение. И при этом он мог помочь
Бартоломео,которыйтакхотел сына. "Не так часто, - отметил он про себя,
- удается совместить приятное с полезным".
В первую очередь ему следовало войти в доверие к монне Катерине. Без ее
помощи онне мограссчитывать на успех. Трудность заключалась в том, как
добиться ее расположения. Женщина она сладострастная. Может, стоит уговорить
Пьеропоухаживатьза ней?Онмолод.Вряд ли она останется равнодушной,
наоборот,будет только благодарна. Но Макиавелли отбросил эту мысль. По его
замыслу,Пьеродолжен стать любовником служанки. А монна Катерина? В одном
он не сомневался: когда женщина перестает быть желанной, рождается сводница.
Едвалиона будет защищать честь Бартоломео. А рождение ребенка послужит и
ее интересам.
Чтожекасается фраТимотео...Он- их духовник, друг дома. Стоит
встретитьсяс ним, посмотреть, что это за человек. Возможно, и он окажется
полезным...
РазмышленияМакиавеллипрервалосторожныйстуквдверь. Он поднял
голову,но не сдвинулся с места. Стук повторился. Макиавелли подошел к окну
и поднял рамку с промасленной бумагой.
- Кто тут?
- Фаринелли.
- Подождите. - Вы один?
- Да.
Макиавеллиспустилсявниз и открыл дверь. Закутанный в плащ Фаринелли
проскользнулв дом. Стоит напомнить: Фаринелли был флорентийским агентом, с
которымМакиавелливстретилсянаследующий деньпосле приезда в Имолу.
Макиавеллизапердверьипровелего в гостиную, освещенную единственной
свечой.
- У меня есть важные новости, - начал Фаринелли.
- Говорите.
- Могу я рассчитывать на благодарность Синьории?
- Вне всякого сомнения.
- Сегодняутром во дворец прибыл курьер. Мятежники наконец заключили
между собой союзискрепилиего договором.