Но при этих тратах,при
составленииогромныхсметееневероятнообкрадывали,целаятуча
подрядчиков жила на ее счет;крометого,онанеслаубыткивследствие
плохого контроля; достояние бедняков расхищалось. Саккар открыл ей наэто
глаза и просил разрешения проверить счета, причем совершеннобескорыстно,
из одного только удовольствия упорядочить эту безумнуюпляскумиллионов,
приводившую его в восторг. Никогда еще он непроявлялтакойщепетильной
честности. В этом большом и сложном делеонбылсамымактивным,самым
бескорыстным из сотрудников, он отдавалсвоевремя,дажесвоиденьги,
радуясь тому, что через его руки проходили такие огромныесуммы.ВДоме
Трудолюбия знали только его одного, княгиня там никогда не бывала, также
как и в других созданных ею учреждениях, скрываясь вглубинесвоихтрех
маленьких комнат,словноневидимаядобраяфея;егожетамобожали,
благословляли, нанегоизливаласьвсятаблагодарность,котораяей,
казалось, была в тягость. Очевидно, уже тогда у Саккара зародилось смутное
намерение,которое,послетогокаконснялособнякОрвьедо,стало
отчетливым и страстнымстремлением.Почемубыемунепосвятитьсебя
целиком управлению благотворительными деламикнягини?Вчасысомнений,
когда, побежденный в денежных битвах, он незнал,чтопредпринять,ему
казалось,чтоэтомоглостатьдлянего,новойжизнью,неожиданным
апофеозом:сделатьсяраспорядителемэтойцарскойблаготворительности,
направлять ее золотой поток, изливающийся на Париж. Укнягиниоставалось
еще двести миллионов - какие учреждения можноещесоздать,какойгород
чудес воздвигнуть! Не говоря уже о том, чтоунегоэтимиллионыбудут
приносить плоды, онудвоитих,утроит,сумеетиспользоватьтак,что
извлечет из них целый мир. Со свойственной емустрастностьюонмысленно
все больше расширял поле своей деятельности, он теперьжилтолькоодной
опьяняющей мыслью - раздавать эти миллионы в виде бесконечных благодеяний,
затопитьимиосчастливленнуюФранцию;ионумилялся,таккакбыл
совершенно бескорыстен - никогда еще он не прикарманилниодногосу.В
своемнеобузданномвоображениионсоздавалграндиознуюидиллию,не
чувствуя никаких угрызенийсовести:унегонебылоникакогожелания
искупить свои прежние разбойничьи аферы, - тем более чтоегоновыйплан
мог осуществить мечту всей егожизни,завоеваниеПарижа.Бытькоролем
благотворительности,богом,которомупоклонялисьбытолпывсехэтих
бедняков, стать единственным в своем роде, завоевать популярность,-это
превосходиловсеегочестолюбивыежелания.Какихтолькочудесне
осуществитон,еслиупотребитнадобрыеделасвоиорганизаторские
способности, свою хитрость, упорство, полную свободу от предрассудков! И у
него будет непреодолимая сила,побеждающаявсражениях,деньги,целые
груды денег, деньги, которые часто причиняют столько зла, но могут сделать
много добра, если в благотворении видеть свою гордость и счастье!
Затем, еще более расширяя свой план, Саккар задал себевопрос:почему
бы ему не жениться на княгине Орвьедо? Это определило бы их отношения,не
оставивместазлымтолкам.
Втечениецелогомесяцаонискусно
маневрировал, излагал ей великолепные проекты, решил,чтосталдлянее
необходимым,иоднажды,спокойнымтоном,незадумываясь,сделалей
предложение и рассказал о своихграндиозныхзамыслах.Онпредлагалей
настоящийсоюз,бралсяликвидироватьсостояние,награбленноекнязем,
обязывался возвратить его бедным в десятикратном размере. Княгиня, в своем
вечномчерномплатье,скружевнойкосынкойнаголове,слушалаего
внимательно, но никакого волнения не отразилось на ее пожелтевшем лице. На
нее произвели большое впечатление те преимущества, которые мог представить
такой союз, но к другим соображениям она отнеслась равнодушно. И,отложив
свой ответ до следующего дня, она в конце концов отказала, - должнобыть,
она подумалаотом,чтоуженебудетполновластнойхозяйкойсвоих
благодеяний, а ей хотелось, пусть дажебезрассудно,распоряжатьсясвоим
богатством, как неограниченная властительница. Все же она сказала ему, что
будет счастлива сохранить его в качестве советника, что высокоценитего
сотрудничество,ипросилапо-прежнемузаниматьсяДомомТрудолюбия,
фактическим директором которого он был.
В течение целойнеделиСаккариспытывалостроечувствоогорчения,
словно не сбылась самая дорогая его мечта, -неотсознаниятого,что
теперь он снова погрузится в бездну разбойничьих афер:ведьиусамого
гнусногозабулдыгинавертываютсяслезынаглазапризвуках
сентиментальногороманса,-такимечтаоколоссальнойидиллии,
построенной с помощью миллионов, тронула душу этогостарогопирата.Это
было еще одно падение, и очень тяжелое, егословносверглиспрестола.
Деньги ему всегда были нужны не только для того, чтобы удовлетворятьсвои
вожделения, но и для того, чтобы вести полную великолепия княжескую жизнь;
и никогда еще ему не удавалось достигнуть этого.
Он приходил в бешенство, видя, как неудачи уносили одну задругойего
надежды, и когда спокойный и ясный отказ княгиниразрушилегопоследний
план,онсновапочувствовалнеукротимоежеланиебороться.Бороться,
победить в жестокой схватке биржевой игры, пожрать других,чтобыонине
пожрали тебя самого, - вот что, кроме жажды роскоши инаслаждений,стало
главной и единственной причиной его страстного стремления кдеятельности.
Он не хотел копить деньги,онжилдлядругихрадостей,любилборьбу
огромных цифр, целых состояний, которые бросались в бой, как армии;любил
столкновения враждебных друг другу миллионов, с их поражениями и победами,
которыеегоопьяняли.Иопятьонпочувствовалприливненавистик
Гундерману, бешеную жажду мести. ОдолетьГундермана-этонеисполнимое
желание терзало его всякий раз, как он сам бывал побежден, лежал наобеих
лопатках. Он отлично понималвсюбезнадежностьтакогопредприятия,но
разве нельзя было хотя бы чуть-чуть потеснить Гундермана,отвоеватьсебе
место рядом с ним, заставить его пойтинауступки,какделаютмонархи
соседних стран, которые обладают равным могуществом иобращаютсядругк
другу, как братья? И тогда его снова потянуло на биржу, в голове зароились
всевозможные противоречивые планы, в безумном волнении он колебалсямежду
ними, не зная, на что решиться, пока, наконец, последняя грандиознаяидея
не затмила другие и не завладела всем его существом.