Знаете, сколько в нем нервных клеток? – Он продолжил, не дожидаясь ответа: – Сто миллиардов. И несметное число нервных окончаний. Если машина снова заработала, значит, так было суждено. Организм вашего ребенка сам себя запустил, понимаете?
– Теперь легко так говорить.
– Вы забываете – это я оперировал вашего сына.
– Извините меня.
Диана сделала паузу, потом продолжила смягчившимся тоном:
– Прошу вас, не сердитесь на меня. Но я и правда уверена, что этот врач помог Люсьену.
Дагер перестал наконец терзать карандаш, сцепил пальцы в замок и заговорил, стараясь попасть в тональность собеседницы:
– Знаете, Диана, я вовсе не косный болван. Я даже практиковал во Вьетнаме.
Он улыбнулся – но не ей, а каким‑то своим мыслям, тому, что было с ним в прошлом, прежним мечтам.
– Сдав на интерна, я работал в «Корпусе мира». Изучал акупунктуру. Знаете, на чем основывается эта техника? Вам известно, что представляют собой пресловутые точки, на которые нужно воздействовать?
– Тот человек говорил мне о меридианах…
– А он объяснил, чему эти самые меридианы соответствуют физически?
Она промолчала, пытаясь вспомнить слова немца. Дагер ответил за нее:
– Ничему. Физиологически никаких меридианов не существует. Анализы, рентгеновские исследования, сканирование – ученые все испробовали, чтобы их обнаружить. Акупунктурные точки даже не соответствуют особым зонам на коже, как утверждают адепты этой методики. В свете современных физиологических знаний иглоукалыватель втыкает свои иголки наобум. Все это пшик. Липа.
Диана вспомнила слова фон Кейна и перебила Дагера:
– Немецкий доктор говорил, что по телу человека циркулирует жизненная энергия и…
– …и до нее можно добраться вот так просто, – он щелкнул пальцами, – через кожу? И только китайской медицине ведома география волшебной сети? Это просто смешно!
В дверь кабинета постучали. Вошла запыхавшаяся сестра Феррер.
– Доктор, мы нашли человека, который прошлой ночью проник в отделение, – сообщила она.
Лицо Дианы просияло. Она резко обернулась и воскликнула:
– Вы сообщили ему о Люсьене? Что он сказал?
Сестра проигнорировала вопрос:
– У нас проблема, доктор.
Хирург снова схватил многострадальный карандаш, принялся крутить его вокруг указательного пальца, как жезл тамбурмажора, и попытался пошутить:
– Всего одна? Вы уверены?
Сестра даже не улыбнулась в ответ.
– Доктор, этот человек мертв.
– Патрик Ланглуа, лейтенант полиции.
Ему было на вид лет сорок. Лицо сухое, потрепанное, небритое. Одет во все черное – пальто, пиджак, свитер под горло, джинсы. Седеющие всклокоченные волосы и трехдневная щетина напоминают железную стружку. Красные веки.
Красные веки. Портрет в холодных тонах. Как на картине Мондриана: черно‑серо‑красная гамма – гибкий поджарый силуэт и лукавая улыбка. Он добавил:
– Уголовный розыск.
Диана вздрогнула. Полицейский успокаивающе поднял руку:
– Без паники. Я тут по ошибке.
Диана хотела промолчать, показать, что контролирует ситуацию, но не удержалась и спросила:
– Что значит «по ошибке»?
– Выслушайте меня. – Он молитвенным жестом соединил ладони. – Давайте разберемся во всем по порядку, не возражаете? Для начала объясните, что именно произошло сегодня ночью.
В нескольких коротких точных фразах Диана изложила события последних часов. Сыщик достал из кармана простой блокнот и начал записывать ответы, слегка высунув язык, что совершенно не вязалось с его угловатым лицом. Диане мимика Ланглуа показалась нарочитой, даже пародийной, но он убрал язык, как только закончил писать.
– Очень странно, – провозгласил он и, даже не убрав блокнот в карман, изобразил ладонями чаши воображаемых весов. – С одной стороны, воскресающая жизнь, с другой – стремительная, как удар молнии, смерть…
Диана бросила на него изумленный взгляд. В ответ полицейский улыбнулся ей так ослепительно, словно не мог сдержать радость:
– Наверное, мне следует воздержаться от высокопарных фраз…
– В разговоре со мной уж точно.
Ланглуа пожал плечами:
– Ладно. Тогда скажем так: я очень рад за вашего мальчика.
– Как обнаружили фон Кейна?
Ей показалось, что Ланглуа колеблется. Он взъерошил и без того взлохмаченные волосы, оглядел коридор и двинулся к лифту, бросив через плечо:
– Пойдемте со мной.
Они вышли в предрассветную свежесть, обогнули здание и направились к следующему корпусу. Больничный городок просыпался после ночи. Диана заметила стоявшие в центральном проезде грузовики, из которых выгружали огромные тележки с запечатанными в фольгу готовыми обедами. Она бы никогда не подумала, что больница заказывает еду на стороне.
Лейтенант вел ее к зданию, где свет горел только в окнах цокольного этажа. У главного входа стояли полицейские в форме. Пахло здесь не химией, а едой.
– Больничные кухни, – пояснил сыщик.
Он кивнул на приоткрытую дверь и вошел. Диана последовала за ним. Они спустились по узкой лестнице и попали в просторное полуподвальное помещение с покрашенными в голубой цвет стенами. В пустом помещении были установлены кондиционеры. Полицейский вел Диану за собой, объясняя на ходу:
– Вот что мы можем предположить на данный момент. Около половины двенадцатого человек, называвший себя фон Кейном, проводил вас до дверей нейрохирургического отделения, после чего вернулся назад, прошел через двор и проник на кухню. Так поздно здесь мало кто бывает. Его никто не заметил.
Ланглуа размашистым жестом отодвинул пластиковую штору‑жалюзи.
– Он проходит через это помещение…
Цементные стены оранжевого цвета. Большие плиты с огромными серебристыми вытяжками.
Ланглуа отодвинул следующий полог.
– …и попадает в зал холодильных камер.
Они добрались до зеленого коридора, куда выходили металлические двери. Стало намного холоднее. Неоновые лампы на потолке напоминали горизонтальные сталактиты. Все это пустынное, выкрашенное в яркие цвета помещение наводило на мысль о наборе гигантских кубиков.
Сыщик остановился у сдвигающейся в сторону перегородки с табличкой «4‑я степень». У дверей стояли на часах двое полицейских в форменных куртках и заиндевевших кепи. Замешательство Дианы усилилось. Ланглуа сорвал с металлической двери желтую ленту, вынул из кармана ключ и вставил в замок.
– Фон Кейн хотел попасть в эту холодильную камеру.