Вспомнила, как Булле объяснял ей, что если взрыв будет направлен в землю, то взлетит в воздух она сама, словно ветронавт.
«…Два, один!»
И прозвучал взрыв. Такой, какой бывает, когда проглотишь пакетик Порошка ветронавтов доктора Проктора.
Радиокомментатор закричал:
— Казалось, что она даже не коснулась мяча пяткой, и все-таки мяч полетел, как снаряд!
— Но он летит прямо в центр ворот «Челчестера», так что вратарь, конечно, возьмет мяч, — сказал комментатор-сосед. — Он уже брал подобные мячи.
— Ты только посмотри, Гордон! Удар такой силы, что вместе с мячом в ворота влетает вратарь… Ой! Они влетают и разрывают сетку!
— Это самое ужасное из всего, что я видел!
— Это самое прекрасное из всего, что я видел, Гордон!
— Гол забит! И счет становится три — два в пользу «Роттен Хэма»!
— И судья тут же дает финальный свисток!
— «Роттен Хэм-н-Потейтоуз» одержала победу, Гордон!
— Лисе! — завопил Булле, подпрыгивая.
— Самая лучшая в мире Лисе! — ликуя, закричал доктор Проктор.
— Холмс! — прорычал Крилло и побежал по полю, насколько это позволяли ему резиновые сапоги.
— «Toes, my toes!» — пели на торцевой трибуне Тони и другие зрители в белом.
И потом все они принялись бегать и обниматься и говорить друг другу, что да, это чистая правда: они выиграли финальный матч на Кубок на стадионе «Вомбли»!
А после того как Смейл Долгорукий и другие члены команды встретились с королевой и получили свои премии, игроки понесли Лисе вокруг футбольного поля на руках, а она показывала всем большой кубок.
— Несите меня в раздевалку, — скомандовала она, не выпуская кубок из рук.
Когда они оказались в проходе под трибунами, как раз там, где с невинной улыбкой и открытым чемоданом стоял Булле, кто-то — возможно, мужчина в очках для плавания — выключил свет, и наступила кромешная темнота.
Поднялись крики, вопли, неразбериха, но когда через короткое время свет опять появился, Лисе все еще была на руках своих товарищей по команде. Кубок, который она держала в руках, был точь-в-точь такой, какой у нее был несколько секунд назад, и никому даже в голову не пришло, что это, возможно, уже другой кубок.
И пока игроки в раздевалке пили шампанское и пели песни, черное лондонское такси на полной скорости ехало в аэропорт. В такси находились шофер, три расслабленных пассажира, очень хорошо нам знакомых, и чемодан, в котором содержался поблескивающий кубок победителя финала с бантом на ручке.
Глава 24
Карамельный пудинг. Ну а что же еще?
НАСТУПИЛ ПОНЕДЕЛЬНИК, МАЙСКОЕ солнце освещало Осло, только что прозвенел звонок с последнего урока, и Лисе и Булле вместе шли домой.
— Ну так что ты почувствовал, когда вернулся домой и увидел, что комнаты у тебя больше нет? — спросила Лисе.
— Вот это-то и странно, — сказал Булле. — Ева вынесла все свои вещи и сказала, что я могу получить комнату назад.
— Как это?
— Вот так. Она даже обняла меня. И сказала, что ей меня немножко не хватало. Боюсь, эти объятия могут повториться, — содрогнулся Булле.
— Разве это плохо? — спросила Лисе. — Объятия сестры — это прекрасно, насколько я слышала.
— Прекрасно, когда к тебе прижимаются огромные красные прыщи? — хмыкнул Булле. — Мне еще повезло: я все-таки купил Лисе крем от прыщей в лондонском аэропорту.
— Так вот для чего ты брал деньги взаймы у доктора Проктора!
— Не мог же я вернуться домой и не привезти хотя бы пакетик английского чая.
— Мне еще повезло: я все-таки купил Лисе крем от прыщей в лондонском аэропорту.
— Так вот для чего ты брал деньги взаймы у доктора Проктора!
— Не мог же я вернуться домой и не привезти хотя бы пакетик английского чая. Но я буду экономить и верну долг доктору Проктору.
— Гм, — сказала Лисе.
— Что значит «гм»? — спросил Булле, который очень хорошо знал Лисе и понимал, что это было не простое «гм».
— Вы с сестрой все время ссоритесь, — сказала Лисе. — Но знаешь что? Я уверена, что в глубине души вы все-таки любите друг друга, да-да.
— Люблю? Я? Эту ведьму Еву? — фыркнул Булле, его передернуло, глаза закатились.
Но Лисе хитро улыбнулась, словно хотела сказать, что он не обманет ее этим спектаклем.
Когда они свернули на Пушечную улицу, рядом с ними остановился большой черный лимузин, и задняя дверь открылась.
— Лисе и Булле! Садитесь!
На заднем сиденье был человек, с которым они встречались раньше.
— Мы едем к доктору Проктору, — сказал король. — Поздравляю с выполнением задания. Инспекция прошла сегодня утром, и Всемирный банк был всем доволен.
— Ну да, но мы не поспели с переплавкой, и они, поди, удивлялись, чего это золотой запас Норвегии имеет форму большого кубка, — сказал шофер и улыбнулся в зеркале.
— Привет, Хельге, — кивнула Лисе.
— Один из ентих инспекторов поднял его, и ему показалось, что он уж оченно легкий для изделия из полновесного золота, — сказал мужчина на пассажирском сиденье. — Но мы, понятное дело, объяснили, что после победы кубок завсегда кажется легким, — сказал мужчина на пассажирском сиденье.
— Привет, Халлгейр, — кивнул Булле.
— Нам тут как раз звонили коллеги из Собственной ее королевского величества секретной службы в Лондоне. У них по сию пору нет сообщений, что Рублёв и братья Хруст уворовали золото. Но они все равно арестовали Рублёва.
— И чего… И почему же? — спросил Булле.
Хельге и Халлгейр тихо посмеялись, потом ответили:
— Сотрудница одного банка рассказала полиции, что Рублёв угрожал ей пистолетом, заставляя принять на хранение деньги «Монополии». А в банке есть видеокамеры, которые подтвердили это.
— И еще есть свидетель, который, понимашь, видел, как Рублёв ограбил пожилую даму и ее ребенка в Гайд-парке.
— А еще он, того, прицепился к автобусу сзади и не заплатил за проезд.
— Он еще посидит в тюряге какое-то время.
Они остановились перед неухоженным садом доктора Проктора, открыли покосившиеся ворота и увидели между грушевыми деревьями большой плакат:
И там, под плакатом, стояли они все. Доктор Проктор и Жюльет Маргарин. Ева и мама Булле. Папа-комендант и мама Лисе. Фрекен Стробе из школы и Грегор Гальваниус.
А на столе перед ними лежал самый большой карамельный пудинг из всех, какие они когда-либо видели в своей жизни.
Жюльет обошла всех с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским и грушевым соком, и когда каждый взял себе что больше нравится, король постучал по своему бокалу и повернулся к ним:
— Дорогие мои подданные…
Фрекен Стробе покашляла, подняла вверх одну бровь и строго посмотрела на него поверх очков.
— Э-э, я хочу сказать, мои сограждане, — торопливо поправился король. — И дорогие друзья. Да, прежде всего друзья…
Фрекен Стробе милостиво кивнула, и король продолжил:
— У меня для вас есть радостное сообщение. Оно от моей четвероюродной сестры, но, возможно, она моя троюродная сестра.