Уж извините, но я не выразила восторгов по этому поводу.
Вчера у нас ночевала Николь, подруга Анны. Они играли в «Монополию», пока Николь не сказала (по-французски): «Я же говорила тебе, что классно играю!» На что Анна ответила (по-английски): «Давай попрыгаем на моей кровати!» Сегодня утром я напекла блинов, и Николь быстро свернула из них блинчики. Анна последовала ее примеру. Я считаю, что новая жизнь моей дочери увлекательна, но она с этим не согласна. «Когда мы поедем домой? — только что спросила она. — Ты сказала „год“, а мы здесь уже два».
Сегодня мы с Алессандро пошли на наш крытый рынок и увидели, что там продают самые первые нарциссы в этом году. От них исходит нежный аромат, и они бледно-желтые, с ярко-оранжевой сердцевиной. Мы купили несколько нарциссов, а когда вышли на улицу, шел снег. Мои весенние цветы прибыли домой, припорошенные дыханием зимы.
В нашей церкви пожилые мужчины садятся у правого прохода — поближе к туалету. Почтенный седовласый буржуа с внушительным животом и с усами, как у моржа, всегда садится справа от алтаря. По пути в туалет все останавливаются, чтобы пожать ему руку и негромко обменяться парой слов. Месье Усач похож на мэра в одном старом французском фильме: Мэр Мужского Туалета.
Когда вы выходите со станции «Елисейские Поля», то, прежде чем добраться до той части улицы, где располагаются магазины, попадаете на узкую дорожку, украшенную выставкой поп-культуры на огромных вращающихся плакатах. Раньше тут были увеличенные снимки лучших обложек «Вог». А теперь? Клинт Иствуд. Странно видеть этого антигероя вестернов на самой фешенебельной улице Парижа.
Мой отец оправляется после перелома бедра. Желая подарить ему что-нибудь красивое и полезное, мы с Алессандро пошли в «Канн Ансьенн де Колексьон» — магазин, где продаются трости. Там были китайские трости, на которых вырезаны птицы, и старинные французские, с жизнерадостными обнаженными нимфами на ручке. Мы выбрали очаровательную трость, сделанную для сельского ветеринара примерно в 1900 году. Верх откидывается, и обнаруживается спрятанный метр, которым измеряют рост лошади. Мой дедушка был фермером, а мой отец до сих пор тоскует по открытым просторам полей. Эта трость очень его порадует.
На станции метро «Инвалиды» в 8.30 утра пахнет тостами с маслом, и это напоминает мне, как моя мама намазывала масло на домашний хлеб. Сегодня Анна сказала с мечтательным видом: «Я обожаю этот запах свежих круассанов». И мне пришло в голову, что сейчас она запечатлела в памяти запах, который вспомнится ей через несколько десятилетий.
Когда я сегодня шла по улице, мне бросились в глаза оранжевые ягоды, свисавшие с двух маленьких кустиков в горшках. Они стояли по обе стороны от «двери» в походную палатку на тротуаре. Внутри был мужчина, кормивший на пороге воробьев. «Bonjour, madame!» — воскликнул он и так заразительно улыбнулся, что я помахала в ответ. И, только пройдя полквартала, я подумала, что он, наверно, голоден.
Флоран все еще безутешен. Алессандро рассказал, что его собеседник подумывает взять на работе отпуск и поехать в тот итальянский город, где живет бессердечная официантка. Я отчасти понимаю ее решение.
Я отчасти понимаю ее решение. Роман сильно осложняется, если двое говорят на разных языках — особенно в самом начале. Я не могла правильно произносить имя Алессандро по крайней мере две недели после того, как мы начали встречаться. Потом уже было неудобно спрашивать, как оно должно звучать. К счастью, из Англии приехал друг и научил меня произносить итальянское «р». В общем, каким-то образом мы справились.
За время пребывания в Париже нам встретилось несколько маршей протеста. Больше всего мне нравится хвост процессии: за последним пешим участником марша едут четыре-пять зеленых уборочных машин. В них сидят коллеги тех, кто идет в колонне впереди. Водители вовсю отрываются на улицах, свободных от автомобилей: они наслаждаются быстрой ездой, попутно занимаясь уборкой.
Сегодня Анна вернулась с непроницаемым, замкнутым лицом. Оказалось, что Беатрис собирается устроить у себя в саду грандиозную вечеринку по случаю своего дня рождения. Однако приглашены не все одноклассники, и Анна тоже не входит в число счастливчиков. «Сразу после этого у меня заболел живот», — сказала Анна. У меня тоже.
По обе стороны бульвара Инвалидов растут каштаны, с которых месяц назад облетели листья. Плоды свисают с изогнутых хрупких веток, образуя черные кружевные узоры на фоне утреннего неба.
Я теперь сменила золотистый цвет волос и стала блондинкой. Не то чтобы я этого хотела — это был не мой выбор (пожалуй, можно сказать, что Франция таким образом отомстила за мой ужасный французский). Хотя я люблю себе повторять, что я не какая-нибудь пустая особа, выясняется, что я лгала. Очевидно, волосы стоят в списке на втором месте после счастья моих детей и, возможно, расцениваются выше, нежели счастье моего мужа.
Когда мы въехали в эту квартиру, я сразу заметила окна, потому что они были завешаны портьерами из тафты переливчатого синего цвета — от потолка до пола. Я подумала, что это очень по-парижски. Но через несколько месяцев я поняла, что смотреть на мир через окна высотой в пять футов — совсем другое дело. Когда идет снег за большими окнами, кажется, что снежинки падают в самой комнате. Обычное окно как бы заключает снег в рамку, словно он идет в голливудской декорации, где-то далеко.
Алессандро вернулся домой с озорным блеском в глазах и с незнакомой мне сумкой. Внутри была самая шикарная шляпа из всех, что я видела — из бархата цвета мха, с шелковистым цветком сбоку. Поля можно загнуть кверху, как делали модницы «Века Джаза», или легкомысленно опустить на одно ухо. Теперь мои белокурые волосы (которые я до той минуты презирала) кажутся блестящим решением!
Я снова прошла мимо человека в походной палатке. Он соорудил перед входом маленький деревянный порог для двух своих кустов с ягодами. Маленькое блюдце ненавязчиво предлагало оказать помощь. Когда я наклонилась, чтобы положить монету, то увидела, что полог палатки приоткрыт. Хозяин сидел в позе лотоса, медитируя. Я шла домой, думая о том, каким счастливым он выглядел — у него есть оранжевые ягоды, пламенеющие на сером тротуаре, и его простой дом.
Вчера вечером мы с Анной готовили обед, в то время как Алессандро и Лука сражались с алгеброй: завтра будет двухчасовая контрольная. Когда паста была готова, мальчики еще не закончили: у них возникли математические сложности.