- Собрались на родину?
- На родину? У меня нет родины. Я собрался на войну.
- На какую войну?
- На какую-нибудь. Я давно не читал газет, но где-то же навернякаидет
война - не бывает, чтобы нигде не шла.
- Разве вам все равно, за что сражаться?
- Абсолютно - лишь бы со мной былидостаточнообходительны.Когдау
меня начинается брожение в крови, я еду к Дайверам, потому что знаю: здесь
мне очень скоро захочется на войну.
Розмэри широко раскрыла глаза.
- Но ведь вы друг Дайверов, - сказала она.
- Конечно, особенно _ее_ друг, нооколонихмневсегдахочетсяна
войну.
Она попыталась понять его, нонесмогла.ЕйоколоДайвероввсегда
хотелось одного: никогда с ними не расставаться.
- Вы наполовину американец, - сказала она, как будто в этом заключалось
объяснение.
- Да, но наполовину и француз, а воспитывался и в Англии, и, с техпор
как мне исполнилось восемнадцать лет, я успел послужитьвармияхвосьми
государств. Но я бы не хотел, чтобы у вас создалось впечатление,будтоя
не люблю Дайверов, - я их очень люблю, особенно Николь.
- Их нельзя не любить, - просто сказала она.
Ее вдруг словнооттолкнулоотэтогочеловека.Какой-тонеприятный
обертон послышался ей вегоречи,ионапоспешилазаслонитьчувство
обожания, с которым относилась к Дайверам, от его кощунственногоцинизма.
Она порадовалась, что не будет сидеть рядом с нимзаобедом;когдаона
вместе с другими шла к столу, накрытому в саду, в ушах ее все ещезвучало
это "особенно ее друг".
По дороге она на какой-то миг оказалась рядом с ДикомДайвером.Перед
его несокрушимым,яснымспокойствиемвсееесомнениярастворилисьв
уверенности, что для него никаких сомнений нет. Весь последний год, аэто
было все равно что всю жизнь, она располагала деньгами, и уже пользовалась
кой-какой славой, и могла общаться сознаменитостями,которые,впрочем,
казались ей лишь сильно увеличенными копиями соседей, докторскойвдовыи
ее дочери, по парижскому hotel-pension [отель-пансиону (франц.)],Розмэри
была романтична от природы, но веежизниредконаходилосьместодля
романтики. Миссис Спирс, твердо решив, что Розмэри должна сделать карьеру,
не позволила бы ей размениваться на мишурные соблазны,навязывавшиесясо
всех сторон; да и Розмэри сама уже переросла эту стадию - онаработалав
мире иллюзий, но не жила в нем. Икогданалицематерионапрочитала
одобрение Дику Дайверу, это означало, что тут можно не опасаться подделок,
это означало разрешение, не оглядываясь идти вперед.
- Я все время наблюдал за вами, - сказал Дик,ионазнала,чтоэто
правда. - Мы вас очень полюбили.
- А я влюбилась в вас спервогораза,кактолькоувидела,-тихо
произнесла она.
Он сделал вид, что пропустилеесловамимоушей,какобыкновенную
любезность.
- С новыми друзьями, - сказал он, словно изрекая важную истину, - часто
чувствуешь себя лучше, чем со старыми.
Это замечание, смысл которого не совсем до нее дошел,былосделанов
последнюю минуту - гости уже рассаживались вокругстола,отвоеванногоу
синеватыхсумерекмедленноразгоравшимисяфонарями.Что-торадостно
дрогнуло у Розмэри внутри, когда она увидела, что Дик усадилеематьпо
правую руку от себя; сама она оказалась между Брэди и Луисом Кампионом.
В избытке чувств она повернулась к Брэди, готоваяемудовериться,но
холодная искра, сверкнувшая в его глазах припервомупоминанииоДике,
ясно показала, что рольисповедниканепонем.Всвоюочередь,она
проявила непреклонность, когда он попыталсязавладетьеерукой,ивсе
время обеда они проговорили на профессиональные темы, вернее,онговорил
на профессиональные темы, а она слушала с вежливым вниманием,хотямысли
ее так явно витали где-то далеко, что едва ли это могло от негоукрыться.
Время от времени случайно дошедшая фраза, дополненная тем, чтоотложилось
в подсознании, помогала ей следить за сутью разговора; так иногдалишьс
середины прислушаешься к бою часов, но ритм, застрявший в ушах,позволяет
сосчитать пропущенные удары.
7
Воспользовавшись паузой в разговоре, Розмэри перевела взгляд туда,где
между Томми Барбаном и Эйбом Нортом сидела Никольиеекаштановые,как
шерсть чау-чау, волосы мерцали и пенились в свете ламп и фонарей.Розмэри
прислушалась, завороженная звучнымголосом,ронявшимнечастыекороткие
фразы.
- Бедняга! Что вдруг за фантазия - распилить его пополам?
- Просто мне захотелось посмотреть, что у официанта внутри.Развевам
не интересно, что у официанта внутри?
- Старые меню, - смеясь, предположила Николь. - Черепкибитойпосуды,
чаевые, огрызки карандаша.
- Скорей всего, по это требует научного доказательства. Ипотом,пила
ведь была не простая, а музыкальная, что значительно облагородилобывсе
дело.
- А вы на ней собирались играть во время операции? - осведомился Томми.
- До этого у нас не дошло. Крик помешал. Мы испугались, какбыонне
надорвался от крика.
- Все-таки странно, -сказалаНиколь.-Музыкантхочетупотребить
инструмент другого музыканта на то, чтобы...
Обед длился уже полчаса, и за это времяпроизошлаощутимаяперемена:
каждый сумел что-то отбросить - заботу, тревогу, подозрение - и теперь был
толькодайверовскимгостем,самимсобой,новлучшемсвоемвиде.
Равнодушная или скучная мина могла быть истолкованакакжеланиеобидеть
хозяев, и все наперебой старались, чтобы этого непроизошло,иРозмэри,
видя их старания, испытывала почти нежность ковсем,исключаяМаккиско,
который и тут ухитрился обособиться от остальных. Впрочем, нестолькосо
зла, сколько из-за того, что решил закрепить вином приподнятое настроение,
владевшее им вначалевечера.Своемусоседусправа,ЭрлуБрэди,он
адресовал несколько уничтожающих замечаний о кино, соседкуслева,миссис
Абрамс, вообще не замечал; подконецототкинулсянаспинкустулаи
уставился на Дика Дайвера с выражением сокрушительной иронии, но времяот
времени сам портил эффект попытками втянуть Дикавбеседуподиагонали
через стол.