- Вы бывали за границей раньше?
- Да, я училась в Париже.
- А, тогда вы должны знать, что интереснопровестивремявоФранции
можно, только если заведешь знакомства среди настоящих французов.Нучто
могут вынести отсюда эти люди? - Она указалалевымплечомнаберег.-
Живуттеснымкружком,варятсявсобственномсоку.Вотунасбыли
рекомендательные письма ко всем самым известным художникам иписателямв
Париже. И мы прекрасно там прожили.
- Могу себе представить.
- Вы знаете, мой муж сейчас заканчивает свой первый роман.
- Вот как? - рассеянно спросила Розмэри. Она думала о том,удалосьли
ее матери заснуть, несмотря на жару.
- Да, замысел тот же, что и в "Улиссе", - продолжала миссис Маккиско. -
Только у Джойса одни сутки, а у моего мужа-целоестолетие.Онберет
разложившегося старого аристократа-француза и приводит его встолкновение
с веком техники...
- Ради бога, Вайолет, перестань всем рассказывать замысел моего романа,
- перебил мистер Маккиско. - Я вовсе не желаю,чтобыонсделалсяобщим
достоянием еще до того, как книга выйдет из печати.
Розмэри вернулась на берег и,прикрывхалатомужесаднившиеплечи,
снова улеглась на солнце. Человек в жокейской шапочке обходил теперь своих
спутниковсбутылкойистаканчикамивруках,инастроениеихвсе
повышалось, а расстояние между ними становилось все меньше,поканаконец
все зонты не сбились вместе, и пододнимобщимнавесомсгрудиласьвся
компания; как поняла Розмэри, кто-тособиралсяуезжать,ирешенобыло
последнийразвыпитьнапрощанье.Дажедети,возившиесявпеске,
почувствовали, где центр веселья, ипотянулисьтуда.Розмэрипочему-то
казалось, что все веселье исходит от человека в жокейской шапочке.
На небе и на море господствовал полдень -дажебелаяпанорамаКанна
вдали превратиласьвмиражосвежительнойпрохлады;красногрудый,как
малиновка, парусник входил в бухту, волоча за собой темныйхвост-след
открытого моря, еще сохранявшегосвоюсиневу.Казалось,всепобережье
застыло внеподвижности,итолькоздесь,подзонтами,просеивавшими
солнечный свет, не прекращалась пестрая, разноголосая кутерьма.
Розмэри увидела Кампиона, который шел к ней, но остановился,недойдя
нескольких шагов; она поспешила закрыть глаза, притворяясь спящей, и когда
она снова приоткрыла их,переднейкачалисьдвазыбких,расплывчатых
столба - чьи-то ноги. Этот кто-то пытался шагнуть в большое,желтое,как
песок, облако, но оно уплыло в бескрайность раскаленного неба. Розмэри и в
самом деле уснула.
Проснулась она вся в поту и увидела, что на пляже никого,нет,только
человек в жокейской шапочке складывает последний зонт. Когда Розмэри села,
растерянно моргая глазами, он подошел и сказал:
- А я уже решил было разбудить вас перед уходом. Нехорошо в первый день
слишком долго печься на солнце.
- Спасибо.
- Спасибо. - Розмэри глянула на свои малиновые ноги. - Боже мой!
Она рассмеяласьскомическимужасом,надеясь,чторазговорбудет
продолжен, но Дик Дайвер уже тащил складную кабину и зонт кдожидавшемуся
у пляжа автомобилю. Розмэри пошла в воду, чтобысмытьстелапот.Тем
временем он возвратился, собрал раскиданные по песку лопатку, грабли, сито
и затолкал все это в расщелину между камнями. Потом огляделся но сторонам,
проверяя, не забыто ли что-нибудь.
- Который час, вы не знаете? - крикнула ему Розмэри.
- Около половины второго.
Оба оглянулись на горизонт.
- Час неплохой, - сказал Дик Дайвер. - Не самый худший в сутках.
Он посмотрел на нее, инамигонажадноидоверчивоокунуласьв
ярко-синий мир его глаз. Потом он взвалил на плечи остатки своего скарба и
зашагал к машине, а Розмэри вышла из воды,стряхнулапесоксхалатаи
медленно побрела в отель.
3
Было уже почти два часа, когда Розмэри с матерьювошливресторанный
зал.Сложныйузортеней,падавшихнапустыестолы,беспрестанно
перемещался оттого, что ветер шевелил ветви сосен за окнами. Два официанта
убирали посуду, громко тараторя по-итальянски, но сразу замолчалиприих
появлении ипоторопилисьпринестиоскуделыйвариантполагающегосяпо
распорядку ленча.
- Я на пляже влюбилась, - сказала Розмэри.
- В кого это?
- Сначала в целую симпатичную компанию. А потом в одного мужчину.
- Ты с ним разговаривала?
- Немножко. Очень хорош. Почти совсем рыжий.-Онауплеталазаобе
щеки. - Впрочем, он женат - обычная история.
Мать была лучшей подругой дочери и руководила ею,делаянаэтосвою
последнюювжизниставку-явление,довольнораспространенноев
околотеатральной среде, но миссис Спирс отличалась от других тем,чтоне
искала тут способа отыграться за собственные неудачи. Она не была вобиде
на судьбу - два благополучных брака, оба завершившиеся вдовством, укрепили
жизнерадостный стоицизм, заложенный в ней природой. Один из еемужейбыл
кавалерийским офицером,другой-военнымврачом,иобаоставилией
небольшой капитал, который она старательно сберегала для Розмэри.Онане
баловала дочь и этим сумела закалить ее характер, новтожевремяне
щадила себя, пестуя еезаботливоилюбовно,иэтимвоспиталавней
идеализм, уже давшийсвоиплоды:Розмэрибоготвориламатьинавсе
смотрела ее глазами. А потому, при всей своей детскойнепосредственности,
она былазащищенадвойнойброней,материнскойисобственной,вполне
по-взрослому чураясь всякойфальши,пошлостиидешевки.Однакопосле
внезапного успеха Розмэри в киномиссисСпирспочувствовала,чтопора
отлучить ее от груди, и вполнеискреннеготовабыланеогорчиться,а
порадоваться,еслиэтоткипучий,страстныйивзыскательныйидеализм
сосредоточится на ком-либо, помимо матери.