..ну, если у вас нет настроения куда-нибудьидти,ятакискажу
Николь, и мы проведем наш прощальный вечер тихо, по-семейному.
Напрасная предосторожность, - те, кто стоял за дверью,былинастолько
поглощены собственными заботами, что попросту не заметили быничего,что
не имело к ним непосредственного касательства. То были Эйб, постаревший за
сутки на несколько месяцев, и невысокий темнокожийчеловексиспуганным
лицом, которого Эйб представил, как мистера Петерсона из Стокгольма.
- Он попал в ужасное положение, а виноват я, - сказал Эйб. - Мыпришли
посоветоваться, что делать.
- Пойдемте к нам, - предложил Дик.
Эйб настоял, чтобы Розмэри пошла тоже, и они все направилиськномеру
Дайверов; Жюль Петерсон, корректный ичинный-негр-знающий-свое-место,
идеал республиканцев из пограничных штатов, - шел последним.
Каквыяснилось,Петерсонбылслучайнымсвидетелемпроисшествия,
разыгравшегося рано утром в одном из монпарнасских бистро;онсогласился
пойти с Эйбом в полициюидалофициальныепоказания,чтовидел,как
какой-то негр выхватил из рук Эйбатысячефранковуюбумажку.Требовалось
установитьличностьнегра.ЭйбиЖюльвсопровожденииполицейского
возвратились в бистро и там с ходу якобы опознали преступника;оказалось,
однако, что тот, на кого они указали, пришелвбистроужепослеухода
Эйба.Полицияещебольшезапуталадело,арестовавнеграФримена,
содержателя известного ресторана, который заходил в бистро лишьненадолго
и то совсем рано, когда там еще не сгустился алкогольный туман.Настоящий
же виновник - чьи приятели, впрочем, утверждали, что он взял у Эйба только
пятьдесят франков, чтобы уплатить за выпивку, заказаннуюим,Эйбом,для
всей компании, - выплыл вновь лишь недавно и в довольно зловещей роли.
Короче говоря, закакой-нибудьчасЭйбсумелвпутатьсявсложное
переплетение жизней, совести и страстей одногоафро-европейскогоитрех
афро-американских обитателейЛатинскогоквартала.Какемувыпутаться,
оставалось совершенно неясным, а пока чтовесьденьпрошелвкаком-то
негритянском наваждении; незнакомые негритянские лица возникали передним
в самых неожиданных местах, настойчивые негритянские голосадонималиего
по телефону.
Однако Эйбу удалосьускользнутьотвсех,исключаяЖюляПетерсона.
Петерсон оказался в положении того дружественного индейца, которыйпришел
на выручку белому человеку. Сейчас негры,пострадавшиевэтойистории,
гонялись не столько за Эйбом,сколькозаПетерсоном,которогосчитали
предателем, а Петерсон не отставал от Эйба, уповая на его покровительство.
Петерсон имел в Стокгольме маленькуюфабрикуваксы,нопрогорел,и
теперьвсеегодостояниесоставлялирецептываксыиоборудование,
умещавшееся в деревянном ящичке; но его новоявленныйпокровительсегодня
утром пообещал пристроить его к делу в Версале-тамжилбывшийшофер
Эйба, ныне сапожник.
Эйб даже успел дать Петерсону двести франковвсчет
будущих доходов.
Розмэри злилась, слушая всю эту несусветицу; чтобы оценить тутсмешную
сторону, требовался особый, грубоватыйюмор,которымонанеобладала.
Темнокожий человек с его карманной фабричкой, с бегающими глазками,время
от времени закатывавшимися от страха так, что видны были толькополушария
белков; фигура Эйба, его одутловатое, несмотря на природную тонкость черт,
лицо - все это было для нее чем-то далеким, как болезнь.
- Дайте мне шанс в жизни, я больше ничего не прошу, - говорилПетерсон
с тем тщательным и в тожевремянеестественнымвыговором,скоторым
говорят в колониях. - Мой метод прост, мойрецептнастолькохорош,что
меня разорили, выжили изСтокгольма,потомучтоянесоглашалсяего
раскрыть.
Дик вежливо смотрел ему в лицо - затем возникший было интерес иссяк,и
он повернулся к Эйбу.
- Поезжайте в другой отель и ложитесь спать. Когдапроспитесь,мистер
Петерсон придет к вам и вы сможете продолжить свой разговор.
- Да вы поймите, в какую он попал заваруху, - настаивал Эйб.
- Я лучше подожду внизу, - деликатно предложил Петерсон. - Можетбыть,
не так удобно обсуждать мои дела в моем присутствии.
Он исполнил короткую пародию нафранцузскийпоклониудалился.Эйб
встал с тяжеловесной медлительностью трогающегося паровоза.
- Я сегодня, как видно, не вызываю сочувствия.
- Сочувствие - да, одобрение - нет, -поправилегоДик.-Мойвам
совет, уходите из этогоотеля-хотябычерезбар.Отправляйтесьв
"Шамбор" или в"Мажестик",есливамненравится,какобслуживаютв
"Шамборе".
- У вас не найдется чего-нибудь выпить?
- Мы в номере ничего не держим, - солгал Дик.
Смирившись, Эйб стал прощаться с Розмэри; долго жал ей руку и, с трудом
подобрав дергающиеся губы,пыталсясоставитьфразу,котораяникакне
получалась.
- Вы самая - одна из самых...
Ей было и жаль его, и противно от прикосновений его липкой руки, но она
мило улыбалась, будто всю жизнь только и делала, что беседовала слюдьми,
укоторыхзаплеталсяязык.Мычастоотносимсякпьянымнеожиданно
уважительно,вродетого,какнепросвещенныенародыотносятсяк
сумасшедшим. Не с опаской, а именно уважительно.Естьчто-то,внушающее
благоговейный трепет, в человеке, у которого отказали задерживающие центры
и который способен на все. Конечно, потом мы его заставляем расплачиваться
за этот миг величия, миг превосходства.
Эйб сделал еще одну попытку разжалобить Дика.
- Ну, аеслияпоедувотель,отпарюсь,отскребусь,высплюсьи
разделаюсь с этими сенегальцами - пустят меня вечером посидеть у камелька?
Дик кивнул - полуутвердительно, полунасмешливо - и сказал:
- Боюсь, что вы переоцениваете свои возможности.
-Вотуж,будьздесьНиколь,онабынавернякапростосказала:
"Приходите".