Посторонам
маячили смутные фигуры, обращаликнейпепельныелица,точнодушив
чистилище, потревоженные явлением смертного в их среде. Слышалисьголоса,
приглушенные до шепота, издалека доносилось воркующее тремоло фисгармонии.
Они обогнуливыгородку,образованнуюфанернымищитами,ипередними
открылось залитое белым трескучим светомпространство,посредикоторого
лицом к лицу стояли двое - американскаяактрисаифранцузскийактерв
сорочке с крахмальной грудью, воротничком и манжетами ярко-розового цвета.
Они смотрели друг на друга остекленевшими глазами,иказалось,чтоони
стоят так уже несколько часов; но времяшло,иничегонепроисходило,
никто не шевелился. Световая завеса померкла с противнымшипеньем,потом
разгорелась снова; вдали жалобно застучали молотком вникуданеведущую
дверь; между верхних софитоввысунуласьголубаяфизиономия,прокричала
что-то невнятное в черноту под крышей. Потом прямопередРозмэричей-то
голос нарушил царившую на площадке тишину:
- Ты не вздумай снимать чулки, детка, изорвешь хоть дюжину пар, тоже не
беда. Это платье стоит пятнадцать фунтов.
Говоривший пятился назад, поканенатолкнулсянаРозмэри,итогда
администратор сказал:
- Эрл - мисс Хойт.
Они никогда не встречалисьраньше.Брэдибылкипучистремителен.
Пожимая ей руку, он окинулеевсюбыстрымвзглядом-знакомаяигра,
которая сразу ввела Розмэри в привычную атмосферу, и при этом, как всегда,
вызвала чувство превосходства над партнером. Еслиееособа-ценность,
почему не извлечь преимущества из того факта, что эта ценность принадлежит
ей?
- Я ждал вас со дня на день, - сказал Брэди; в его голосе, чуть излишне
победительномдляжитейскогоразговора,слышалсялегкийпризвук
лондонского простонародного акцента. - Довольны путешествием?
- Да, но хочется уже домой.
- Нет-нет-нет, - запротестовал он. - Не торопитесь - нам сваминужно
поговорить. Я видел вашу "Папину дочку";долженсказать,это-первый
класс. Я смотрел ее в Париже исразужетелеграфировал,чтобыузнать,
ангажированы вы уже или нет.
- Простите, я только вчера...
- Черт возьми, какая картина!
Чувствуя, что улыбнуться, словно соглашаясь,былобыглупо,Розмэри
нахмурила брови.
- Неслишкомприятнаяучасть-остатьсянавсегдагероинейодной
картины.
- Конечно, конечно, вы правы. Какие же у вас планы?
- Мама считала, что мненужноотдохнуть.Аповозвращениимыили
возобновим контракт с "-Фей мое плейере",илиподпишемновыйс"Ферст
нэшнл".
- Кто это "мы"?
- Моя мать. Она ведет все мои дела. Без нее я бы не справилась.
Снова он оглядел ее с головы до ног,ичто-товдруграспахнулосьв
Розмэри навстречу этому взгляду. Невлечение,нет,ничегопохожегона
восторженное чувство, так властно захватившее ее утромнапляже.
Она ведет все мои дела. Без нее я бы не справилась.
Снова он оглядел ее с головы до ног,ичто-товдруграспахнулосьв
Розмэри навстречу этому взгляду. Невлечение,нет,ничегопохожегона
восторженное чувство, так властно захватившее ее утромнапляже.Просто
электрическийразряд.Этотчеловекжелалее,идевичьяскованность
воображения не помешала ей представить себе, что она могла бы уступить. Но
через полчаса уже забыла бы о нем - как забывают о том, кого целуютперед
кинокамерой.
- Вы где остановились? - спросил Брэди. - Ах да, у Госса. Ну что ж,на
этот год у меня все расписано, но мое предложение остается всиле.После
Конни Толмедж в дни ее молодости вы - первая девушка, скотороймнетак
хочется сделать картину.
- Я тоже охотно поработала бы с вами. Приезжайте в Голливуд.
- Терпеть не могу эту клоаку. Мне и здесь хорошо.Подождите-сейчас
закончу эпизод и покажу вам свои владения.
Он вернулся на площадку ивполголоса,неторопливосталвтолковывать
что-то французскому актеру.
Прошло пять минут - Брэди все говорил, а француз слушал, переминаясьс
ноги на ногу и время от времени кивая головой. Но вдруг Брэди прервал свою
речь ичто-токрикнулосветителям.Тотчасжезажужжалиивспыхнули
юпитеры. Лос-Анжелес бился в уши Розмэри, громко звал к себе. И, повинуясь
зову, она смело скользнула вновь в темноту закоулков тонкостенного города.
Она знала, каким выйдет Брэди со съемки, и решиланепродолжатьсегодня
разговор с ним. Все еще завороженная, она вышла из павильона испустилась
вниз.Теперь,послетогокаконаподышалавоздухомкиностудии,
Средиземноморье уже не казалось ейзамкнутымиглухим.Упрохожихна
улицах были симпатичные лица, и по дороге на вокзал она купила себеновые
сандалеты.
Мать осталась довольна тем, как Розмэри выполнилаеенаставления;ей
все время хотелось поставить дочь на рельсы и подтолкнуть. Навидмиссис
Спирс была цветущая женщина, но в ней накопилась усталость; бодрствовать у
постели умирающего - утомительное занятие, а она прошла через это дважды.
6
Чувствуя приятную истому послерозовоговина,котороеподавалоськ
завтраку, Николь Дайвер вышла в свой сад, разбитый на горномсклоне.Она
шла, высоко скрестив на груди руки,иотэтогоискусственнаякамелия,
прикрепленная у плеча, почти касалась щеки. Сад с одной стороны примыкал к
дому, органично сливаясь с ним;сдвухсторононграничилсостарой
деревней, с четвертой обрывался каменистым уступчивым спуском к морю.
Близ ограды, отделявшей садотдеревни,всебылопыльным:завитки
виноградных лоз, эвкалипты и лимонныедеревья,дажетачкасадовника-
только чтооставленнаяздесь,онаужеврославземлю,омертвелаи
припахивала гнилью. Но довольно было пройтинесколькошаговиобогнуть
клумбу с пионами, чтобы попасть словно в иноймир,зеленый,прохладный,
где лепестки цветов и листья кудрявились отласковойвлажностивоздуха;
Николь всякий раз невольно изумлялась этому.