Не хочу я быть Гоппе и Комп.чрезпятьпоколений.
Мне деньгинужныдляменясамого,аянесчитаювсегосебячем-то
необходимым и придаточным к капиталу. Я знаю, что я ужасно наврал, нопусть
так оно и будет. Таковы мои убеждения.
- Не знаю, много ли правды в том, что вы говорили, - задумчивозаметил
генерал, - но знаю наверное, что вы нестерпимо начинаете форсить, чутьлишь
вам капельку позволят забыться...
По обыкновению своему, он не договорил.Еслинашгенералначинало
чем-нибудь говорить, хотя капельку позначительнееобыкновенногообыденного
разговора, то никогданедоговаривал.Французнебрежнослушал,немного
выпучив глаза. Он почти ничего не понялизтого,чтояговорил.Полина
смотрела с каким-то высокомерным равнодушием. Казалось, она не толькоменя,
но и ничего не слыхала из сказанного в этот раз за столом.
Глава V
Она была в необыкновенной задумчивости, но тотчас по выходе из-за стола
велела мне сопровождать себя на прогулку. Мы взялидетейиотправилисьв
парк к фонтану.
Так как я был в особенно возбужденном состоянии, то и брякнулглупои
грубовопрос:почемунашмаркизДе-Грие,французик,нетольконе
сопровождает ее теперь, когда она выходит куда-нибудь, но даже и неговорит
с нею по целым дням?
- Потому что он подлец, - странно ответила она мне. Яникогдаещене
слышал от нее такого отзыва о Де-Гриеизамолчал,побоявшисьпонятьэту
раздражительность.
- А заметили ли вы, что он сегодня не в ладах с генералом?
- Вам хочется знать, в чем дело, - сухо и раздражительно отвечалаона.
- Вы знаете, что генерал весь у него в закладе, все имение-его,иесли
бабушка не умрет, то француз немедленно войдет во владение всем, что унего
в закладе.
- А, так это действительно правда, что все в закладе? Я слышал,ноне
знал, что решительно все.
- А то как же?
- И при этом прощай mademoiselle Blanche, - заметил я. - Небудетона
тогда генеральшей! Знаете ли что: мне кажется, генералтаквлюбился,что,
пожалуй, застрелится, если mademoiselle Blanche его бросит. В еголетатак
влюбляться опасно.
- Мне самой кажется, что с ним что-нибудь будет, -задумчивозаметила
Полина Александровна.
- И как это великолепно, - вскричал я, - грубеенельзядоказать,что
она согласилась выйти только за деньги. Тут дажеприличийнесоблюдалось,
совсем без церемонии происходило. Чудо! А насчетбабушки,чтокомичнееи
грязнее, как посылать телеграмму за телеграммоюиспрашивать:умерлали,
умерла ли? А? как вам это нравится, Полина Александровна?
- Это все вздор, - сказала она сотвращением,перебиваяменя.-Я,
напротив того, удивляюсь, что вы в таком развеселом расположении духа.Чему
вы рады? Неужели тому, что мои деньги проиграли?
- Зачем вы давали их мне проигрывать? Я вам сказал, что не могуиграть
для других, тем более для вас.
Я послушаюсь, что бы вы мне ни приказали;но
результат не от меня зависит. Я ведьпредупредил,чтоничегоневыйдет.
Скажите, вы очень убиты, что потеряли столько денег? Для чего вам столько?
- К чему эти вопросы?
- Но ведь вы самиобещалимнеобъяснить...Слушайте:ясовершенно
убежден, чтокогданачнуигратьдлясебя(ауменяестьдвенадцать
фридрихсдоров), то я выиграю. Тогда сколько вам надо, берите у меня.
Она сделала презрительную мину.
- Вы не сердитесь на меня, - продолжал я, - за такое предложение . Я до
того проникнут сознанием того, что я нуль пред вами, то есть в ваших глазах,
что вам можно даже принять от меня и деньги. Подаркомотменявамнельзя
обижаться. Притом же я проиграл ваши.
Она быстро поглядела на меня и, заметив, что я говорю раздражительнои
саркастически, опять перебила разговор:
- Вам нет ничего интересного в моих обстоятельствах. Если хотите знать,
я просто должна. Деньги взяты мною взаймы, и я хотела бы их отдать.Уменя
была безумная и странная мысль, что я непременно выиграю, здесь, наигорном
столе. Почему была эта мысль у меня - не понимаю, но явнееверила.Кто
знает, может быть, потому и верила, что у меня никакогодругогошансапри
выборе не оставалось.
- Или потому, что уж слишком надо было выиграть. Этоточь-в-точь,как
утопающий, который хватается за соломинку. Согласитесь сами, что еслибон
не утопал, то он не считал бы соломинку за древесный сук.
Полина удивилась.
- Как же, - спросила она, - вы сами-то на то жесамоенадеетесь?Две
недели назад вы сами мне говорили однажды, много идолго,отом,чтовы
вполне уверены в выигрыше здесь на рулетке,иубеждалименя,чтобяне
смотрела на вас как на безумного; иливытогдашутили?Нояпомню,вы
говорили так серьезно, что никак нельзя было принять за шутку.
- Это правда, - отвечал я задумчиво, - я до сих пор уверен вполне,что
выиграю. Я даже вам признаюсь, что вы меня теперь навели навопрос:почему
именно мой сегодняшний, бестолковый и безобразный проигрыш не оставил во мне
никакого сомнения? Я все-таки вполне уверен, что чуть только я начнуиграть
для себя, то выиграю непременно.
- Почему же вы так наверно убеждены?
- Если хотите - не знаю. Я знаю только, что мне надо выиграть, чтоэто
тоже единственный мой исход. Ну вот потому, может быть, мне и кажется, что я
непременно должен выиграть.
- Стало быть, вам тоже слишком надо, если вы фанатически уверены?
- Бьюсь об заклад, что высомневаетесь,чтоявсостоянииощущать
серьезную надобность?
- Это мне все равно, - тихо и равнодушно ответила Полина. - Если хотите
- да, я сомневаюсь, чтоб вас мучило что-нибудь серьезно. Вы можете мучиться,
но не серьезно. Вы человек беспорядочный и неустановившийся.Длячеговам
деньги? Во всех резонах, которые вы мне тогда представили, я ничего не нашла
серьезного.
- Кстати, - перебил я, - вы говорили, что вам долг нужно отдать.