Только вотчто:чтобыне
было неприятности генералу, а от него вам? Ей-богу, я не о себехлопочу,а
об вас, ну - и об генерале. И что за фантазия идти оскорблять женщину?
- Нет, вы только болтун, как я вижу, - сказала онапрезрительно.-У
вас только глаза кровью налились давеча, - впрочем, может быть, оттого,что
вы вина много выпили за обедом. Да разве я не понимаю сама, что это и глупо,
и пошло, и что генерал рассердится? Я просто смеяться хочу. Ну,хочудаи
только! И зачем вам оскорблять женщину? Скорее вас прибьют палкой.
Я повернулся и молча пошел исполнять ее поручение.Конечно,этобыло
глупо, и, конечно, я не сумел вывернуться,нокогдаясталподходитьк
баронессе,помню,менясамогокакбудточто-топодзадорило,именно
школьничество подзадорило. Да и раздражен я был ужасно, точно пьян.
Глава VI
Вот уже два дня прошло после того глупого дня. И сколькокрику,шуму,
толку, стуку! И какая все это беспорядица, неурядица, глупость и пошлость, и
я всему причиною. А впрочем, иногда бывает смешно - мне по крайнеймере.Я
не умею себе дать отчета,чтосомнойсделалось,висступленномлия
состояниинахожусь,всамомделе,илипростосдорогисоскочили
безобразничаю, пока не свяжут. Порой мне кажется, что у меня ум мешается.А
порой кажется, что я еще не далекоотдетства,отшкольнойскамейки,и
просто грубо школьничаю.
Это Полина, это все Полина! Может быть, небылобыишкольничества,
если бы не она. Кто знает, может быть, я это все с отчаяния (какниглупо,
впрочем, так рассуждать). И не понимаю, непонимаю,чтовнейхорошего!
Хороша-то она, впрочем, хороша; кажется, хороша. Ведь онаидругихсума
сводит. Высокая и стройная. Очень тонкая только. Мне кажется, ее можно всю в
узел завязать или перегнуть надвое. Следок ноги у ней узенький идлинный-
мучительный. Именно мучительный. Волосы с рыжим оттенком. Глаза -настоящие
кошачьи, но как она гордо и высокомерно умеет имисмотреть.Месяцачетыре
тому назад, когда я только что поступил, она, раз вечером, в зале сДе-Грие
долго и горячо разговаривала. И так на него смотрела... что потом я, когда к
себе пришел ложиться спать, вообразил, что она дала ему пощечину,-только
что дала, стоит перед ним и на него смотрит... Вот с этого-то вечера я ееи
полюбил.
Впрочем, к делу.
Я спустилсяподорожкеваллею,сталпосрединеаллеиивыжидал
баронессу и барона. В пяти шагах расстояния я снял шляпу и поклонился.
Помню,баронессабылавшелковомнеобъятнойокружностиплатье,
светло-серого цвета, с оборками, в кринолине и с хвостом. Она маласобойи
толстоты необычайной, с ужаснотолстымиотвислымподбородком,такчто
совсем не видно шеи. Лицо багровое. Глаза маленькие, злые и наглые.Идет-
точновсехчестиудостоивает.Баронсух,высок.Лицо,понемецкому
обыкновению, кривое и в тысяче мелких морщинок; в очках;сорокапятилет.
Ноги у него начинаются чуть ли не с самой груди; это, значит, порода.Горд,
как павлин. Мешковат немного. Что-то бараньеввыражениилица,по-своему
заменяющее глубокомыслие.
Все это мелькнуло мне в глаза в три секунды.
Мой поклонимояшляпаврукахсначалаедва-едваостановилиих
внимание. Только барон слегка насупил брови. Баронесса так и плыла прямона
меня.
- Madame la baronne, - проговорил я отчетливо вслух, отчеканивая каждое
слово, - j'ai l'honneur d'etre votre esclave12. --------
12 - Госпожа баронесса... честь имею быть вашим рабом (франц.).
Затем поклонился, надел шляпу и прошел мимо барона, вежливообращаяк
нему лицо и улыбаясь.
Шляпу снять велела мне она, но поклонился и сошкольничал яужсамот
себя. Черт знает, что меня подтолкнуло? Я точно с горы летел.
- Гейн! - крикнул, или лучше сказать, крякнулбарон,оборачиваясько
мне с сердитым удивлением.
Я обернулся и остановился в почтительном ожидании,продолжаянанего
смотреть и улыбаться. Он, видимо, недоумевал и подтянул бровидоnecplus
ultra13. Лицо его все более и более омрачалось. Баронесса тоже повернулась в
мою сторону и тожепосмотрелавгневномнедоумении.Изпрохожихстали
засматриваться. Иные даже приостанавливались. --------
13 - до крайнего предела (лат.).
- Гейн! - крякнул опять барон с удвоенным кряктом и с удвоенным гневом.
- Ja wohl14, - протянул я, продолжая смотреть ему прямо в глаза.
- Sind Sie rasend?15 - крикнул он,махнувсвоейпалкойи,кажется,
немного начиная трусить. Его, может быть, смущал мойкостюм.Ябылочень
прилично, даже щегольски одет, как человек,вполнепринадлежащийксамой
порядочной публике. --------
14 - Да (нем.).
15 - Вы что, взбесились? (нем.).
- Ja wo-o-ohl! - крикнулявдругизовсейсилы,протянувo,как
протягивают берлинцы, поминутно употребляющие в разговоре фразу "ja wohl"и
при этом протягивающие букву o болееилименее,длявыраженияразличных
оттенков мыслей и ощущений.
Барон и баронесса быстро повернулись и почти побежали от меня в испуге.
Из публики иные заговорили, другие смотрели на меня внедоумении.Впрочем,
не помню хорошо.
Я оборотился и пошел обыкновенным шагом к Полине Александровне. Ноеще
не доходя шагов сотни до ее скамейки, я увидел, что она встала и отправилась
с детьми к отелю.
Я настиг ее у крыльца.
- Исполнил... дурачество, - сказал я, поравнявшись с нею.
- Ну, так что ж? Теперь и разделывайтесь, - ответилаона,дажеине
взглянув на меня, и пошла по лестнице.
Весь этот вечер я проходил в парке. Чрез парк и потом чрез лес я прошел
даже в другое княжество. В одной избушке еляичницуипилвино:заэту
идиллию с меня содрали целых полтора талера.