Мы давно уже, почти не замечая
того, оставили кафе.
- Я слышал женские крики, но не знаю, кого зовут; это по-русски; теперь
я вижу, откуда крики, - указывал мистер Астлей, -этокричиттаженщина,
которая сидит в большом кресле и которую внесли сейчаснакрыльцостолько
лакеев. Сзади несут чемоданы, значит, только что приехал поезд.
- Но почему она зовет меня? Она опять кричит; смотрите, она нам машет.
- Я вижу, что она машет, - сказал мистер Астлей.
- Алексей Иванович! Алексей Иванович! Ах, господи, что это заолух!-
раздавались отчаянные крики с крыльца отеля.
Мы почти побежали к подъезду. Явступилнаплощадкуи...рукимои
опустились от изумления, а ноги так и приросли к камню.
Глава IX
На верхней площадке широкого крыльца отеля,внесеннаяпоступенямв
креслах и окруженная слугами, служанкамиимногочисленноюподобострастною
челядью отеля,вприсутствиисамогообер-кельнера,вышедшеговстретить
высокую посетительницу, приехавшую с таким треском ишумом,ссобственною
прислугою и с столькими баулами и чемоданами, восседала - бабушка!Да,это
была она сама, грозная и богатая, семидесятипятилетняяАнтонидаВасильевна
Тарасевичева,помещицаимосковскаябарыня,lababoulinka,окоторой
пускались и получались телеграммы, умиравшая и не умершаяикотораявдруг
сама, собственнолично, явилась к нам как снег на голову. Она явилась, хотя и
без ног, носимая, как и всегда, во все последние пять лет, в креслах, но, по
обыкновению своему, бойкая, задорная, самодовольная, прямо сидящая, громко и
повелительно кричащая, всех бранящая, - ну точь-в-точьтакая,какяимел
честь видеть ее раза два, с того времени как определился в генеральскийдом
учителем. Естественно, что я стоял пред нею истуканом от удивления.Онаже
разглядела меня своим рысьим взглядом еще за сто шагов, когда еевносилив
креслах,узналаикликнуламеняпоименииотчеству,чтотоже,по
обыкновению своему, раз навсегда запомнила."Иэдакую-тождаливидетьв
гробу, схороненную и оставившую наследство, - пролетело у меня вмыслях,-
да она всех нас и весь отель переживет! Но, боже, что ж это будеттеперьс
нашими, что будет теперь с генералом! Она весь отельтеперьперевернетна
сторону!"
- Ну что ж ты, батюшка, стал предо мною, глазавыпучил!-продолжала
кричать на меня бабушка, - поклониться-поздороваться не умеешь, что ли?Аль
загордился, не хочешь? Аль, может, не узнал? Слышишь, Потапыч, -обратилась
она к седому старичку, во фраке, вбеломгалстукеисрозовойлысиной,
своему дворецкому,сопровождавшемуееввояже,-слышишь,неузнает!
Схоронили! Телеграмму за телеграммою посылали: умерла али не умерла? Ведья
все знаю! А я, вот видишь, и живехонька.
- Помилуйте, Антонида Васильевна, с чего мне-то вамхудогожелать?-
весело отвечал я очнувшись, - ятолькобылудивлен...Даикакжене
подивиться, так неожиданно.
..Даикакжене
подивиться, так неожиданно...
- А что тебе удивительного? Села да поехала. В вагоне покойно,толчков
нет. Ты гулять ходил, что ли?
- Да, прошелся к воксалу.
- Здесь хорошо, - сказала бабушка, озираясь, - тепло и деревья богатые.
Это я люблю! Наши дома? Генерал?
- О! дома, в этот час, наверно, все дома.
- А у них и здесь часы заведены и все церемонии? Тону задают. Экипаж, я
слышала, держат, les seigneurs russes!26 Просвистались, так и за границу!И
Прасковья с ним? --------
26 - русские вельможи (франц.).
- И Полина Александровна тоже.
- И французишка? Ну да сама всехувижу.АлексейИванович,показывай
дорогу, прямо к нему. Тебе-то здесь хорошо ли?
- Так себе, Антонида Васильевна.
- А ты, Потапыч, скажи этому олуху, кельнеру, чтоб мне удобную квартиру
отвели, хорошую, не высоко, туда и вещи сейчасперенеси.Дачеговсем-то
соваться меня нести?Чегоонилезут?Экиерабы!Этоктостобой?-
обратилась она опять ко мне.
- Это мистер Астлей, - отвечал я.
- Какой такой мистер Астлей?
- Путешественник, мой добрый знакомый; знаком и с генералом.
- Англичанин. То-то он уставился наменяизубовнеразжимает.Я,
впрочем, люблю англичан. Ну, тащите наверх, прямо к ним на квартиру; где они
там?
Бабушку понесли; я шел впереди по широкой лестнице отеля. Шествиенаше
было очень эффектное. Все, кто попадались, - останавливались исмотреливо
всеглаза.Нашотельсчиталсясамымлучшим,самымдорогимисамым
аристократическим на водах. На лестнице ивкоридорахвсегдавстречаются
великолепныедамыиважныеангличане.Многиеосведомлялисьвнизуу
обер-кельнера, который, с своей стороны, был глубоко поражен.Он,конечно,
отвечал всемспрашивавшим,чтоэтоважнаяиностранка,unerusse,une
comtesse, grande dame27 и что она займеттосамоепомещение,котороеза
неделю тому назад занималаlagrandeduchessedeN28.Повелительнаяи
властительнаянаружностьбабушки,возносимойвкреслах,былапричиною
главного эффекта. При встрече со всяким новым лицомонатотчасобмеривала
его любопытным взглядом и о всех громко меня расспрашивала. Бабушка былаиз
крупной породы, и хотя и не вставала с кресел, нопредчувствовалось,глядя
на нее, что она весьма высокого роста. Спина ее держалась прямо, какдоска,
и не опиралась на кресло. Седая, большая ее голова,скрупнымиирезкими
чертами лица, держаласьвверх;гляделаонакак-тодажезаносчивоис
вызовом; и видно было, что взгляд и жесты ее совершенно натуральны. Несмотря
на семьдесят пять лет, лицо ее было довольно свежо идажезубынесовсем
пострадали. Одета она была в черномшелковомплатьеивбеломчепчике.