- Как не позволено? Да ты не врешь ли? Мусье! мусье!-затолкалаона
крупера, сидевшего тут же подле нееслеваиприготовившегосявертеть,-
combien zero? douze? douze?39
Я поскорее растолковал вопрос по-французски.
- Oui, madame40, -вежливоподтвердилкрупер,-равнокаквсякая
единичная ставка недолжнапревышатьразомчетырехтысячфлоринов,по
уставу, - прибавил он в пояснение.
- Ну, нечего делать, ставь двенадцать.
- Le jeu est fait!41 - крикнулкрупер.Колесозавертелось,ивышло
тринадцать. Проиграли! --------
39 - сколько зеро? двенадцать? двенадцать? (франц.).
40 - Да, сударыня (франц.).
41 - Ставка сделана! (франц.).
- Еще! еще! еще! ставь еще! - кричала бабушка. Я уже не противоречил и,
пожимая плечами, поставил ещедвенадцатьфридрихсдоров.Колесовертелось
долго. Бабушка просто дрожала, следя за колесом. "Да неужто онаивсамом
деле думает опять zero выиграть?" - подумал я, смотря на неесудивлением.
Решительное убеждение в выигрыше сияло на лице ее, непременное ожидание, что
вот-вот сейчас крикнут: zero! Шарик вскочил в клетку.
- Zero! - крикнул крупер.
- Что!!! - с неистовым торжеством обратилась ко мне бабушка.
Я сам был игрок; я почувствовал это в ту самую минуту. У меня руки-ноги
дрожали,вголовуударило.Конечно,этобылредкийслучай,чтона
каких-нибудь десяти ударах три раза выскочил zero; но особенно удивительного
тут не было ничего. Я сам был свидетелем, как третьего днявышлотриzero
сряду и при этом один из игроков, ревностноотмечавшийнабумажкеудары,
громко заметил, что не далее, как вчера, этот же самыйzeroупалвцелые
сутки один раз.
С бабушкой, каксвыигравшейсамыйзначительныйвыигрыш,особенно
внимательноипочтительнорассчитались.Ейприходилосьполучитьровно
четыреста двадцать фридрихсдоров, то есть четыре тысячи флоринов идвадцать
фридрихсдоров. Двадцать фридрихсдоров ей выдали золотом, а четыретысячи-
банковыми билетами.
На этот раз бабушка уже не звала Потапыча; она была занята не тем.Она
даже не толкалась и не дрожала снаружи.Она,еслиможнотаквыразиться,
дрожала изнутри. Вся на чем-то сосредоточилась, так и прицелилась:
- АлексейИванович!онсказал,заразможнотолькочетыретысячи
флоринов поставить? На, бери, ставь эти всечетыренакрасную,-решила
бабушка.
Было бесполезно отговаривать. Колесо завертелось.
- Rouge! - провозгласил крупер.
Опять выигрыш в четыре тысячи флоринов, всего, стало быть, восемь.
- Четыре сюда мне давай, а четыре ставь опять на красную, - командовала
бабушка.
Я поставил опять четыре тысячи.
- Rouge! - провозгласил снова крупер.
- Rouge! - провозгласил снова крупер.
- Итого двенадцать! Давай их все сюда. Золото ссыпай сюда, в кошелек, а
билеты спрячь.
- Довольно! Домой! Откатите кресла!
Глава XI
Кресла откатили к дверям, на другой конец залы. Бабушка сияла. Все наши
стеснились тотчас же кругом нее с поздравлениями. Как ниэксцентричнобыло
поведение бабушки, но ее триумф покрывал многое, игенералуженебоялся
скомпрометировать себя в публике родственными отношениями стакойстранной
женщиной. Сснисходительноюифамильярно-веселоюулыбкою,какбытеша
ребенка, поздравил он бабушку. Впрочем, он был видимо поражен, равнокаки
все зрители. Кругом говорили и указывали на бабушку. Многиепроходилимимо
нее, чтобы ближе ее рассмотреть. Мистер Астлей толковал о нейвсторонес
двумя своими знакомыми англичанами. Несколько величавых зрительниц,дам,с
величавым недоумением рассматривали ее каккакое-точудо.Де-Гриетаки
рассыпался в поздравлениях и улыбках.
- Quelle victoire!42 - говорил он.
- Mais, madame, c'etait du feu!43 - прибавиласзаигрывающейулыбкой
mademoiselle Blanche. --------
42 - Какая победа! (франц.).
43 - Но, сударыня, это было блестяще! (франц.).
- Да-с, вот взяладаивыиграладвенадцатьтысячфлоринов!Какое
двенадцать, а золото-то? С золотом почти что тринадцать выйдет. Этосколько
по-нашему? Тысяч шесть, что ли, будет?
Я доложил, что и за семь перевалило, а по теперешнему курсу, пожалуй, и
до восьми дойдет.
- Шутка, восемьтысяч!Авы-тосидитездесь,колпаки,ничегоне
делаете! Потапыч, Марфа, видели?
- Матушка, да как это вы? Восемь тысяч рублей, - восклицала, извиваясь,
Марфа.
- Нате, вот вам от меня по пяти золотых, вот! Потапыч и Марфа бросились
целовать ручки.
- И носильщикам дать пофридрихсдору.Дайимпозолотому,Алексей
Иванович. Что это лакей кланяется, и другой тоже? Поздравляют? Дайимтоже
по фридрихсдору.
- Madame la princesse... un pauvre expatrie... malheur continuel...le
princes russes sont si genereux44, - увивалась около кресел одна личностьв
истасканном сюртуке, пестром жилете, в усах, держакартузнаотлетеис
подобострастною улыбкой... --------
44 - Госпожакнягиня...бедныйэмигрант...постоянноенесчастье...
русские князья так щедры... (франц.).
- Дай ему тоже фридрихсдор. Нет, дай два; ну, довольно, атоконцас
ними не будет. Подымите,везите!Прасковья,-обратиласьонакПолине
Александровне, - я тебе завтра на платье куплю, и той куплюmademoiselle...
как ее, mademoiselle Blanche, что ли, ей тоже на платье куплю. Переведией,
Прасковья!
- Merci, madame, - умильно присела mademoiselle Blanche, искривив рот в
насмешливую улыбку,котороюобменяласьсДе-Гриеигенералом.