.. тогда...
- И тогда, - подхватил генерал, - тогда вы погубите все семейство! Яи
мое семейство, мы - ее наследники, у ней нетболееблизкойродни.Явам
откровенно скажу: дела мои расстроены, крайне расстроены.Высамиотчасти
знаете... Если она проиграетзначительнуюсуммуилидаже,пожалуй,все
состояние (о боже!), что тогдабудетсними,смоимидетьми!(генерал
оглянулся на Де-Грие) - со мною! (Он поглядел на m-lle Blanche, с презрением
от него отвернувшуюся.) Алексей Иванович, спасите, спасите нас!..
- Да чем же, генерал, скажите, чем я могу... Что я-то тут значу?
- Откажитесь, откажитесь, бросьте ее!..
- Так другой найдется! - вскричал я.
- Ce n'est pas ca, ce n'est pas ca, -перебилопятьДе-Грие,-que
diable! Нет,непокидайте,нопокрайнеймереусовестите,уговорите,
отвлеките... Ну, наконец, не дайте ей проиграть слишком много, отвлекитеее
как-нибудь.
- Да как я это сделаю?Еслибывысамивзялисьзаэто,monsieur
Де-Грие, - прибавил я как можно наивнее.
Тут я заметил быстрый,огненный,вопросительныйвзглядmademoiselle
Blanche на Де-Грие. В лице самого Де-Грие мелькнуло что-то особенное, что-то
откровенное, от чего он не мог удержаться.
- То-то и есть, что она меня невозьметтеперь!-вскричал,махнув
рукой, Де-Грие. - Если б!.. потом...
Де-Грие быстро и значительно поглядел на m-lle Blanche.
- O mon cher monsieur Alexis, soyezsibon51,-шагнулакомнес
обворожительною улыбкою сама m-lle Blanche, схватиламенязаоберукии
крепко сжала. Чертвозьми!этодьявольскоелицоумеловоднусекунду
меняться. В это мгновение у ней явилось такое просящеелицо,такоемилое,
детски улыбающееся и даже шаловливое; подконецфразыонаплутовскимне
подмигнула, тихонько от всех; срезать разом, что ли, меня хотела? Инедурно
вышло, - только уж грубо было это, однако, ужасно.
Подскочил за ней и генерал, - именно подскочил:
- Алексей Иванович, простите, что я давеча так с вами начал,янето
совсем хотел сказать... Я вас прошу, умоляю, в пояс вам кланяюсьпо-русски,
- вы один, один можете нас спасти! Я и m-lle de Cominges вас умоляем,-вы
понимаете, ведь вы понимаете? - умолял он, показывая мнеглазаминаm-lle
Blanche. Он был очень жалок.
В эту минуту раздались три тихие и почтительные удара в дверь; отворили
- стучал коридорный слуга, а за ним,внесколькихшагах,стоялПотапыч.
Послы были от бабушки. Требовалосьсыскатьидоставитьменянемедленно,
"сердятся", - сообщил Потапыч.
- Но ведь еще только половина четвертого!
- Они и заснуть не могли, все ворочались, потомвдругвстали,кресла
потребовали и за вами. Уж они теперь на крыльце-с...
- Quelle megere!52 - крикнул Де-Грие.
- Но ведь еще только половина четвертого!
- Они и заснуть не могли, все ворочались, потомвдругвстали,кресла
потребовали и за вами. Уж они теперь на крыльце-с...
- Quelle megere!52 - крикнул Де-Грие.
Действительно, я нашел бабушку уже на крыльце, выходящуюизтерпения,
что меня нет. До четырех часов она не выдержала.
- Ну, подымайте! - крикнула она, и мыотправилисьопятьнарулетку.
--------
49 - Это не то... Дорогой мой, наш милый генерал ошибается (франц.).
50 - этой бедной, ужасной старухи (франц.).
51 - О дорогой мой Алексей, будьте так добры (франц.).
52 - Какая мегера! (франц.).
Глава XII
Бабушка была в нетерпеливом ираздражительномсостояниидуха;видно
было, что рулетка у ней крепко засела в голове. Ко всему остальному она была
невнимательна и вообще крайне рассеянна. Ни про что, например, по дорогени
расспрашивала, как давеча. Увидя одну богатейшую коляску, промчавшуюсямимо
нас вихрем, она было подняла рукуиспросила:"Чтотакое?Чьи?"-но,
кажется,инерасслышаламоегоответа;задумчивостьеебеспрерывно
прерывалась резкими и нетерпеливыми телодвижениями и выходками. Когдаяей
показал издали, уже подходя к воксалу, барона и баронессуВурмергельм,она
рассеянно посмотрела и совершенноравнодушносказала:"А!"-и,быстро
обернувшись к Потапычу и Марфе, шагавшим сзади, отрезала им:
- Ну, вы зачем увязались? Не каждый раз брать вас! Ступайте домой!Мне
и тебя довольно, - прибавила онамне,когдатеторопливопоклонилисьи
воротились домой.
В воксале бабушку уже ждали. Тотчас же отгородили ей то же самое место,
возлекрупера.Мнекажется,этикруперы,всегдатакиечинныеи
представляющие из себя обыкновенных чиновников, которым почти решительно все
равно: выиграет ли банк или проиграет, - вовсенеравнодушныкпроигрышу
банка и,ужконечно,снабженыкой-какимиинструкциямидляпривлечения
игроков и для вящего наблюдения казенного интереса, за что непременно и сами
получают призы и премии. По крайней меренабабушкусмотрелиужкакна
жертвочку. Затем, что у нас предполагали, то и случилось.
Вот как было дело.
Бабушка прямонакинуласьнаzeroитотчасжевелеластавитьпо
двенадцати фридрихсдоров. Поставили раз, второй, третий - zeroневыходил.
"Ставь, ставь!" - толкала меня бабушка в нетерпении. Я слушался.
- Сколько раз проставили? - спросила она наконец,скрежещазубамиот
нетерпения.
- Да уж двенадцатый раз ставил, бабушка. Сто сорок четырефридрихсдора
проставили. Я вам говорю, бабушка, до вечера, пожалуй...
- Молчи! - перебила бабушка. - Поставь нанегоипоставьсейчасна
красную тысячу гульденов. На, вот билет.
Красная вышла, а zero опять лопнул; воротили тысячу гульденов.