Правда,всеэтобылтолькобред;
правда и то, что я знал, что она в бреду, и... не обратилвниманиянаэто
обстоятельство. Может быть, она теперь не может мне простить этого?Да,но
это теперь; но тогда, тогда? Ведь не так же сильны были ее бредиболезнь,
чтобы она уж совершенно забыла, что делает, идя ко мнесписьмомДе-Грие?
Значит, она знала, что делает.
Я кое-как, наскоро, сунул все моибумагиивсюмоюкучузолотав
постель, накрыл ее и вышел минут десять после Полины. Я был уверен, чтоона
побежала домой, и хотел потихоньку пробраться к ним и в передней спроситьу
няниоздоровьебарышни.Каковожебыломоеизумление,когдаот
встретившейся мне на лестнице нянюшки яузнал,чтоПолинадомойещене
возвращалась и что няня сама шла ко мне за ней.
- Сейчас, - говорил я ей, - сейчас только ушла отменя,минутдесять
тому назад, куда же могла она деваться?
Няня с укоризной на меня поглядела.
А между тем вышлацелаяистория,котораяужеходилапоотелю.В
швейцарской и у обер-кельнера перешептывались, что фрейлейн утром,вшесть
часов, выбежала из отеля,вдождь,ипобежалапонаправлениюкhotel
d'Angleterre. По их словам и намекам я заметил, что они уже знают,чтоона
провела всюночьвмоейкомнате.Впрочем,ужерассказывалосьовсем
генеральском семействе: стало известно, что генерал вчерасходилсумаи
плакал на весь отель. Рассказывали при этом, чтоприезжавшаябабушкабыла
его мать, которая затем нарочно и появилась из самой России, чтоб воспретить
своему сыну брак с m-lle de Cominges, а за ослушание лишить егонаследства,
и так как он действительно не послушался,тографиня,вегожеглазах,
нарочно и проиграла все свои деньги нарулетке,чтобтакужеемуине
доставалосьничего."DieseRussen!"65-повторялобер-кельнерс
негодованием, качая головой. Другие смеялись. Обер-кельнер готовил счет. Мой
выигрыш был уже известен; Карл, мой коридорный лакей, первый поздравил меня.
Но мне было не до них. Я бросился в отель d'Angleterre. --------
65 - Эти русские! (нем.).
Еще было рано; мистер Астлей не принимал никого; узнав же, чтоэтоя,
вышел ко мне в коридор и остановился предо мной, молча устремив на меня свой
оловянный взгляд, и ожидал: что я скажу? Я тотчас спросил о Полине.
- Она больна, - отвечал мистер Астлей, по-прежнемусмотрянаменяв
упор и не сводя с меня глаз.
- Так она в самом деле у вас?
- О да, у меня.
- Так как же вы... вы намерены ее держать у себя?
- О да, я намерен.
- Мистер Астлей, это произведет скандал; этого нельзя. Ктомужеона
совсем больна; вы, может быть, не заметили?
- О да, я заметил и уже вам сказал, что она больна. Если б она былане
больна, то у вас не провела бы ночь.
Если б она былане
больна, то у вас не провела бы ночь.
- Так вы и это знаете?
- Я это знаю. Она шла вчера сюда, и я бы отвел ее к моейродственнице,
но так как она была больна, то ошиблась и пришла к вам.
- Представьте себе! Ну поздравляю вас, мистер Астлей.Кстати,вымне
даете идею: не стояли ли вы всю ночь у нас под окном? Мисс Полинавсюночь
заставляла меня открывать окно и смотреть, - не стоите ли выподокном,и
ужасно смеялась.
- Неужели? Нет, я под окном не стоял; но я ждалвкоридореикругом
ходил.
- Но ведь ее надо лечить, мистер Астлей.
- О да, я уж позвал доктора, и если она умрет, то вы дадите мне отчет в
ее смерти.
Я изумился:
- Помилуйте, мистер Астлей, что это вы хотите?
- А правда ли, что вы вчера выиграли двести тысяч талеров?
- Всего только сто тысяч флоринов.
- Ну вот видите! Итак, уезжайте сегодня утром в Париж.
- Зачем?
- Все русские, имея деньги, едутвПариж,-пояснилмистерАстлей
голосом и тоном, как будто прочел это по книжке.
- Что я буду теперь, летом, в Париже делать? Я ее люблю, мистер Астлей!
Вы знаете сами.
-Неужели?Яубежден,чтонет.Притомже,оставшисьздесь,вы
проиграете наверное все, и вам не на что будет ехать в Париж. Но прощайте, я
совершенно убежден, что вы сегодня уедете в Париж.
- Хорошо, прощайте, толькоявПарижнепоеду.Подумайте,мистер
Астлей, о том, что теперь будет у нас? Одним словом, генерал... и теперь это
приключение с мисс Полиной - ведь это на весь город пойдет.
- Да, на весь город; генерал же, я думаю, об этом не думает, иемуне
до этого. К тому же мисс Полина имеет полноеправожить,гдеейугодно.
Насчет же этого семейства можно правильно сказать, что это семейство ужене
существует.
Я шел и посмеивался странной уверенности этого англичанина, что яуеду
в Париж. "Однако он хочет меня застрелитьнадуэли,-думаля,-если
mademoiselle Полина умрет, - вотещекомиссия!"Клянусь,мнебыложаль
Полину, но странно, - с самой той минуты, как я дотронулся вчера до игорного
стола и стал загребать пачки денег, - моя любовь отступила как бы навторой
план. Это я теперь говорю; но тогда ещеянезамечалвсегоэтогоясно.
Неужели я и в самом деле игрок, неужели я ивсамомделе...такстранно
любил Полину? Нет, я до сих пор люблю ее, видит бог! А тогда, когда явышел
от мистера Астлея и шел домой, я искренно страдал и винил себя. Но... но тут
со мной случилась чрезвычайно странная и глупая история.
Я спешил к генералу, как вдругневдалекеотихквартирыотворилась
дверь и меня кто-то кликнул. Это была m-me veuve Cominges и кликнула меня по
приказанию m-lle Blanche. Я вошел в квартиру m-lle Blanche.
У них был небольшой номер, в две комнаты. Слышен был смех и крикm-lle
Blanche из спальни.