Вот
почему здесь резко различено, какаяиграназываетсяmauvaisgenre'ом8и
какаяпозволительнапорядочномучеловеку.Естьдвеигры,одна-
джентльменская, а другая, плебейская, корыстная, игра всякой сволочи.Здесь
это строго различено и - как это различие, всущности,подло!Джентльмен,
например, может поставить пять или десять луидоров,редкоболее,впрочем,
может поставить и тысячу франков, если очень богат, но собственно дляодной
игры, для одной только забавы, собственнодлятого,чтобыпосмотретьна
процесс выигрыша или проигрыша; но отнюдьнедолженинтересоватьсясвоим
выигрышем.Выиграв,онможет,например,вслухзасмеяться,сделать
кому-нибудь из окружающих свое замечание, даже может поставить еще раз и еще
раз удвоить, ноединственнотолькоизлюбопытства,длянаблюдениянад
шансами, для вычислений, а не из плебейского желания выиграть. Одним словом,
на все эти игорные столы, рулетки и trente et quarante9 ондолженсмотреть
не иначе, какназабаву,устроеннуюединственнодляегоудовольствия.
Корысти и ловушки, на которых основан и устроен банк, он должендажеине
подозревать. Очень и очень недурно былобыдаже,еслибему,например,
показалось, что и все эти остальные игроки,всяэтадрянь,дрожащаянад
гульденом, совершенно такие же богачи и джентльмены, как и он сам, ииграют
единственно для одного только развлечения и забавы. Это совершенное незнание
действительности и невинный взгляд на людей былибы,конечно,чрезвычайно
аристократичными. Я видел, как многие маменьки выдвигали впередневинныхи
изящных, пятнадцати- и шестнадцатилетних мисс,своихдочек,и,давшиим
несколько золотых монет,училиих,какиграть.Барышнявыигрывалаили
проигрывала, непременно улыбалась и отходила оченьдовольная.Нашгенерал
солидно и важно подошел к столу; лакей бросился было подать ему стул, ноон
не заметил лакея; оченьдолговынималкошелек,оченьдолговынимализ
кошелька триста франков золотом, поставил их на черную и выиграл. Он не взял
выигрыша и оставил его на столе. Вышла опять черная; он инаэтотразне
взял, и когда в третий раз вышла красная, топотерялразомтысячудвести
франков. Он отошел с улыбкою и выдержал характер. Яубежден,чтокошкиу
него скребли на сердце, и будьставкавдвоеиливтроебольше-онне
выдержал бы характера и выказал бы волнение. Впрочем, при мнеодинфранцуз
выиграл и потом проиграл тысяч до тридцатифранковвеселоибезвсякого
волнения. Настоящий джентльмен, если бы проиграл и всесвоесостояние,не
должен волноваться. Деньги до тогодолжныбытьнижеджентльменства,что
почти не стоит об них заботиться. Конечно, весьма аристократичносовсембы
не замечать всю эту грязь всей этой сволочи ивсейобстановки.Однакоже
иногданеменееаристократичениобратныйприем,замечать,тоесть
присматриваться,дажерассматривать,напримерхотьвлорнет,всюэту
сволочь: но не иначе, как принимая всю эту толпу и всю эту грязьзасвоего
рода развлечение, как бы запредставление,устроенноедляджентльменской
забавы.
Можносамомутеснитьсявэтойтолпе,носмотретькругомс
совершенным убеждением, что собственно вы сами наблюдатель и уж нисколько не
принадлежите к ее составу. Впрочем, и очень пристально наблюдатьопять-таки
не следует: опять уже это будетнепо-джентльменски,потомучтоэтово
всяком случае зрелище не стоит большого и слишкомпристальногонаблюдения.
Да и вообще малозрелищ,достойныхслишкомпристальногонаблюдениядля
джентльмена. А между тем мне лично показалось, что всеэтоиоченьстоит
весьма пристального наблюдения, особенно для того, кто пришел не дляодного
наблюдения, а сам искренно и добросовестнопричисляетсебяковсейэтой
сволочи. Что же касается до моих сокровеннейших нравственных убеждений, то в
настоящих рассуждениях моих им, конечно, нет места. Пусть уж это будеттак;
говорю для очистки совести. Но вот что я замечу: что во все последнеевремя
мне как-то ужасно противно было прикидывать поступки и мысли мои к какойбы
то ни было нравственной мерке. Другое управляло мною... --------
8 - дурным тоном (франц.).
9 - тридцать и сорок (франц.).
Сволочь действительно играет очень грязно. Я даже непрочьотмысли,
что тут у стола происходит много самого обыкновенноговоровства.Круперам,
которые сидят по концам стола, смотрят за ставками и рассчитываются,ужасно
много работы. Вот еще сволочь-то! это большею частьюфранцузы.Впрочем,я
здесь наблюдаю и замечаю вовсе недлятого,чтобыописыватьрулетку;я
приноравливаюсь для себя, чтобы знать, как себя вести набудущеевремя.Я
заметил,например,чтонетничегообыкновеннее,когдаиз-застола
протягивается вдруг чья-нибудь рукаиберетсебето,чтовывыиграли.
Начинаетсяспор,нередкокрик,и-прошупокорнодоказать,сыскать
свидетелей, что ставка ваша!
Сначала вся эта штука была дляменятарабарскоюграмотою;ятолько
догадывался и различал кое-как, что ставки бывают на числа, на чет и нечет и
на цвета. Из денег Полины Александровны я в этот вечер решился попытатьсто
гульденов. Мысль, что я приступаю к игре не для себя, как-то сбивала меняс
толку. Ощущение былочрезвычайнонеприятное,имнезахотелосьпоскорее
развязаться с ним. Мне все казалось, что, начинаядляПолины,яподрываю
собственное счастье. Неужели нельзя прикоснутьсякигорномустолу,чтобы
тотчасженезаразитьсясуеверием?Яначалстого,чтовынулпять
фридрихсдоров, то есть пятьдесят гульденов, и поставил их начетку.Колесо
обернулось,ивышлотринадцать-япроиграл.Скаким-тоболезненным
ощущением, единственно чтобы как-нибудь развязаться и уйти, япоставилеще
пятьфридрихсдоровнакрасную.Вышлакрасная.Япоставилвседесять
фридрихсдоров - вышла опять красная. Я поставилопятьвсезараз,вышла
опятькрасная.Получивсорокфридрихсдоров,япоставилдвадцатьна
двенадцать средних цифр, не зная, что из этого выйдет.