-- Помолчи, Безногий, не нарывайся!
--До чего ж ты глуп, Котик! В ломбардеза эту стекляшкуне дадут ни
гроша.
--А я и несобираюсь егозакладывать. Онмне по вкусу. Подцеплю на
него какую-нибудь...
О женщинахони говорили оченьнепринужденнои со знаниемдела, хотя
самомустаршему едва минуло шестнадцать: тайнылюбвидавно ужеперестали
быть тайнами для них.
ВошедшийПедроПуля унялначинавшуюсядраку. БольшойЖоан, оставив
Профессора, который так ине оторвался от книги,подошел поближе. Безногий
продолжал хихикать себе под нос, издеваясь над трофеемКота. Педро окликнул
его ивместе сБольшим Жоаном уселся рядом сПрофессором. Остальныетоже
опустилисьнапол.Безногийсунулвротокурокдорогойсигары,с
наслаждениемзатянулся.Большой Жоанвглядывалсяв море, видневшеесяза
открытой дверью, -- там, где обрывались песчаные гряды.
-- Ко мне сегодня приходил Гонсалес...
-- Чего ему надо? -- спросил Безногий. -- Золотую цепочку? Еще одну?
-- Нет, не цепочку. Шляпу. И непременно фетровую. Из рисовой соломки не
хочет, говорит, на них спроса нет. И еще...
-- Ну, что еще? -- снова перебил его Безногий.
-- Ношеную, говорит, не надо. Только новую.
-- Ишь, разлетелся... Если б еще платил по совести...
-- Ты ведь знаешь,Безногий, у негоротна замке. Раскошеливается-то
он,конечно,соскрипом,но зато никогда не заложит,из негословане
вытянешь.
--Не то чтосо скрипом, а вообще жмот. Амолчать -- ему же на руку.
Будет болтать -- загремит в тюрягу.
-- Вот что, Безногий, нехочешь дело делать, иди отсюда, не мешай. Дай
обдумать.
-- Думай себе на здоровье. Япросто считаю, что незачем с этим жуликом
испанским дело иметь. Делай как знаешь.
--Онсказал, что заплатит сполна.Естьсмыслпокорячиться. Только
обязательно --фетровуюи неношеную.Возьмись-ка за это, Безногий, собери
своих и попробуй достать.Завтра к вечеруГонсалеспришлетскем-нибудь
денег и заберет товар.
--Вкиноможно попробовать, --сказалПрофессор,повернувшиськ
Безногому.
--НаВиторииеще лучше, -- пренебрежительноотвечал тот. -- Таму
каждого бумажники -- вот такие. Пришел и выбирай любую шляпу.
-- На Витории и от фараонов не продыхнуть.
-- А тыуж и испугался? Там же не агенты, а постовые. Пойдешь со мной,
Профессор?
-- Пойду. Мне самому нужна шляпа.
Вмешался Педро Пуля:
-- Берикогохочешь, Безногий, полную тебе даю волю, действуй на свое
усмотрение.Только Кота и Большого Жоана оставь:они мне нужны для другого
дела. -- Он посмотрел на Жоана: -- Дельце с Богумилом.
-- Да, он мне сказал.
-- Он посмотрел на Жоана: -- Дельце с Богумилом.
-- Да, он мне сказал. Сегодня вечером зайдет, устроим капоэйру.
Педро крикнулвслед Безногому,который ужеотправилсякЛеденчику,
чтобы обсудить с ним, кто пойдет добывать шляпы:
-- Слышь, Безногий, предупреди своих: если будет "хвост", сюда пусть не
приводят.
ОнстрельнулуБольшогоЖоанасигарету. Безногийиздалиподзывал
Леденчика. Педро Пуля отправился на розыски Кота -- у него было к нему дело,
-- потомвернулсяи улегсяна полурядомс Профессором,которыйснова
уткнулсяв книгу.Носвеча догорела и погасла,впакгаузестало совсем
темно. Большой Жоан, осторожно ступая, пошел к дверям,растянулся на пороге
во весь рост. Он и во сне не расставался с ножом, заткнутым за пояс.
Леденчик был тощий и долговязый, желтоватая кожа туго обтягивала скулы,
глубокопосаженныеглазаказалисьбездонными,тонкиегубыредко
растягивалисьв улыбку.Безногий для затравкиосведомился,успелли тот
помолиться, а потом рассказал ему о шляпах. Они тщательно отобрали тех,кто
пойдетна дело, обсудили,кто где будет промышлять, и расстались. Леденчик
пошел в тот угол пакгауза, где всегда спал, любовно и тщательно разложил все
своипожитки:староеодеяло,маленькуюподушку, которуюловко увелиз
гостиницы,когда подносил чемоданыкакому-то туристу, пару брюк ирубашку
неопределенногоцвета,нодовольносвежую,--этооннадевалпо
воскресеньям.Кстенкемаленькимигвоздикамибылиприколоченыдве
олеографии: наодной был изображенсвятой АнтонийсХристом-младенцем на
руках (Леденчик при крещении получил имя Антонио, и от кого-то он узнал, что
патрон его тоже был бразильцем), а на другой -- Пречистая Дева Семи Скорбей,
пронзенная стрелами. За рамку был заткнут увядшийцветок.Леденчик понюхал
его,убедился,чтоон давно уже ничем не пахнет, и прикрепилкладанке,
которуюносил нагруди,аиз карманаветхогопиджачкадосталкрасную
гвоздику, сорванную вчера в смутное время сумерек под самым носом у сторожа,
засунул ееза рамку,устремивнаПречистую благоговейныйвзгляд.Потом
опустился на колени. Раньшетоварищи посмеивалисьнадего набожностью, но
потом привыкли и не обращали на него внимания. Он начал молиться: на детском
лице появилось просветленное сосредоточенное выражение, длинные тощие руки с
мольбойпростерлиськБогоматери,ионсовсемсталпохожна
отшельника-аскета. Глаза егогорели, неузнаваемо изменившийся голосдрожал
отчувств, неведомых другим членам шайки. В такие минуты он забывал, кто он
и где он,и емуказалось, что он уносится куда-то далеко-далеко от старого
пакгауза,и рядомс нимстоитПречистая Дева. Молитваего была проста и
незамысловата ине значиласьни в какихчасословах:Леденчик просил Деву
Марию, чтоб помогла ему поступить в коллеж на Содре, --тот самый, где учат
на священников.