.. И утонет... Жизнь-то,
брат, так устроена,что иная смерть для самого человека -- праздник, а иная
-- для всех благодать!
-- Тятя...
-- Спи, родной...
III.
В первый же день школьной жизни Фома, ошеломленный живым и бодрым шумом
задорныхшалостей и буйных, детских игр,выделил из среды мальчиковдвух,
которые сразупоказалисьемуинтереснее других.Один сиделвпереди его.
Фома, поглядываяисподлобья,виделширокую спину,полнуюшею,усеянную
веснушками, большиеуши и гладкоостриженный затылок, покрытый ярко-рыжими
волосами.
Когда учитель, человек с лысой головой и отвислой нижней губой, позвал:
"Смолин, Африкан!" -- рыжиймальчик, не торопясь, поднялся на ноги, подошел
к учителю, спокойно уставился в лицо ему и,выслушав задачу, стал тщательно
выписывать мелом на доске большие круглые цифры.
--Хорошо,--довольно!--сказалучитель.--Ежов, Николай, --
продолжай!
Одинизсоседей Фомыпо парте, --непоседливый, маленький мальчик с
черными,мышиными глазками,-- вскочил с места и пошел междупарт, за все
задевая, вертя головой во все стороны. У доски он схватил мел и, привстав на
носкисапог,сшумом,скрипяисорямелом,сталтыкать имв доску,
набрасывая на нее мелкие, неясные знаки.
-- Ти-ше, -- сказал учитель, болезненно сморщивжелтое лицо с усталыми
глазами. А Ежов звонко и быстро говорил:
--Теперь мы узнали,что первыйразносчик получилбарыша семнадцать
копеек...
-- Довольно!.. Гордеев! Что нужно сделать, чтобы узнать, сколько барыша
получил второй разносчик?
Наблюдая за поведением мальчиков, -- такне похожих друг на друга,--
Фома был захвачен вопросом врасплох и -- молчал.
-- Не знаешь?.. Объясни ему, Смолин...
Смолин, аккуратно вытиравший тряпкой пальцы, испачканные мелом, положил
тряпку, невзглянув на Фому, окончил задачу иснова стал вытирать руки,а
Ежов, улыбаясь и подпрыгивая на ходу, отправился на свое место.
--Эх ты! -- зашептал он, усаживаясь рядом с Фомойи уж кстати толкая
егокулакомв бок.-- Чего неможешь! Всего-то барыша сколько?тридцать
копеек... аразносчиков -- двое... одинполучил семнадцать -- ну,сколько
другой?
--Знаюя, --шепотомответилФома, чувствуясебя сконфуженными
рассматриваялицо Смолина,степенно возвращавшегося на свое место. Емуне
понравилосьэтолицо --круглое, пестрое от веснушек, с голубыми глазами,
заплывшими жиром. А Ежов больно щипал ему ногу и спрашивал:
-- Ты чей сын -- Шалого?
-- Да...
-- Ишь... Хочешь, я тебе всегда подсказывать буду?
-- Хочу...
-- А что дашь за это?
Фома подумал и спросил:
-- А ты знаешь сам-то?
-- Я? Я -- первый ученик.
..
-- Вы, там! Ежов -- опять ты разговариваешь? -- крикнул учитель.
Ежов вскочил на ноги и бойко сказал:
-- Это не я, Иван Андреич, -- это Гордеев!
-- Оба они шепчутся, -- невозмутимо объявил Смолин.
Жалобносморщивлицоисмешно шлепая своей большойгубой,учитель
пожурил всех их, но его выговор не помешал Ежову тотчас же снова зашептать:
-- Ладно, Смолин! Я тебе припомню за ябеду...
-- А ты зачем сваливаешь на новенького? -- не поворачивая к ним головы,
тихо спрашивал Смолин.
-- Ладно, ладно! -- шипел Ежов.
Фома молчал, искоса поглядывая на юркого соседа, который одновременно и
нравилсяему ивозбуждалвнем желание отодвинуться от него подальше. Во
времяпеременыонузналотЕжова,чтоСмолин--тожебогатый,сын
кожевенного заводчика, а сам Ежов -- сын сторожа из казенной палаты, бедняк.
Это былояснопокостюмубойкогомальчика, сшитомуизсеройбумазеи,
украшенному заплатами наколенях и локтях, по его бледному, голодному лицу,
по всей маленькой, угловатой и костлявой фигуре. Говорил Ежовметаллическим
альтом,поясняясвою речь гримасами ижестами, и часто употреблялв речи
свои слова, значение которых было известно только ему одному.
-- Мы с тобой будем товарищи, -- объявил он Фоме.
--Аты зачем давечаучителю наменя пожаловался? --напомнилему
Гордеев, подозрительно косясь на него.
-- Вот! Что тебе?Ты новенькийи богатый, -- с богатых учитель-тоне
взыскивает...Ая--бедныйобъедон,меня оннелюбит,потому что я
озорничаю и никакого подарка не приносил ему... Кабы я плохо учился -- он бы
давноужвыключил меня. Ты знаешь-- я отсюда вгимназиюуйду...Кончу
второй класс иуйду... Меня уж тутодин студент приготовляет...Там я так
буду учиться -- только держись! А у вас лошадей сколько?
-- Три... Зачем тебе много учиться? -- спросил Фома.
--Потому что -- я бедный... Бедным нужномного учиться, от этого они
тоже богатыми станут, -- в доктора пойдут, вчиновники, в офицеры... Я тоже
будузвякарем... сабля набоку, шпоры на ногах -- дрынь,дрынь! Аты чем
будешь?
-- Н-не знаю!.. -- задумчиво сказал Фома, разглядывая товарища.
-- Тебе ничем не надо быть... А голубей ты любишь?
-- Люблю...
-- Какой тыфуфлыга! У-у!О-о! --передразнивал Ежовмедленную речь
Фомы. -- Сколько у тебя голубей?
-- У меня нет...
-- Эх ты! Богатый,ане завел голубей... Уменя и тотриесть,--
скобарь один, да голубка пегая,да турман... Кабы уменя отец был богатый,
-- я бы сто голубей завел и все бы гонял целый день. И у Смолина есть голуби
-- хорошие! Четырнадцать, --турмана-то он мнеподарил. Только -- все-таки
он жадный... Все богатые -- жадные! А ты тоже -- жадный?
-- Н...не знаю, -- нерешительно сказал Фома.